– Чаю, лимонаду? – спросила она, проходя на кухню. Я перевел дыхание и кивнул.

– Так чего тебе? Или покрепче? Виталик, ты что как неживой?

Нина вошла с подносом в руке, на котором стоял запотевший стакан с лимонным напитком.

Только сейчас я обратил внимание на ее гардероб – она уже успела переодеться в атласный халатик с коротким рукавом и весьма глубокими разрезами по бокам.

“У женщин одно на уме” – подумал я и опустошил дребезжавший о зубы стакан.

– Виталик, да что с тобой? – снова спросила Нина и, не дожидаясь ответа, тут же плюхнулась мне на коленки.

У нас был сумасшедший секс – она так и сказала – сумасшедший. Хотя мне показалось все весьма заурядным. Наверно, потому, что думал я в это время совсем о другом. Мы лежали в кровати. Она курила, а я по привычке жевал кончик подушки.

– Виталик, ну скажи, что ты меня любишь, – попросила Нина, как просят своих мужей начинающие жены.

Я посмотрел на нее, на ее раскрасневшиеся щеки, на прилипшие ко лбу завитушки волос. Нина была моей первой любовью.

– Конечно, дорогая, я всегда тебя любил, – соврал я, но ей это понравилась – она расплылась в довольной улыбке и откинулась на подушку.

– Нина, я должен тебе что-то сказать.

Нина снова наклонилась ко мне, дыша мне в лицо никотином.

– Твои стихи, знаешь, их хочет почитать один…

Она села и запрыгала на матрасе как ребенок:

– Ты отнес их в издательство?

Я замялся и решил соврать:

– Да, один мой знакомый редактор, ты его не знаешь. В-общем, я тебе их не отдам скоро, он их должен кому-то там еще показать, ты не возражаешь?

– Конечно нет, дорогой, – и она навалилась на меня с никотиновыми поцелуями.

“Вот она, – думал я, лениво отвечая на ее напор, – вместо того, чтобы отчитать меня за то, что отдаю ее сокровенные стихи кому-попало, радуется, что в ней признали поэтессу! Все они такие, эти поэты. Только и мечтают о славе, готовы выставить все напоказ, лишь бы стать известными. Ну, значит, и нечего переживать.”

Конец ознакомительного фрагмента.