Шрифт:
…Поднялись на последний этаж. С правой стороны угрюмо горбатились останки сорванной крыши – вздыбленные обгорелые стропила, похожие на рёбра разбитого о скалы парусника; щербатые персты вентиляционных кирпичных труб, гремящие на ветру клочья кровельного железа, холмы битого шифера…
Они стояли на чудом уцелевшем деревянном перекрытии пятого этажа, под защитой полуразваленной стены, давая успокоиться учащённому дыханию. Осматривали с высоты ночной, грохочущий разрывами, город, над которым дул огромный, холодный осенний ветер 42-го года, выхватывая из тёмных дымных ущелий улиц туманное зловещее зарево, швыряя из разверстых глубин и развалин жуткие стоны и гулы.
Сталинград горел с разных сторон по всему левому берегу Волги; казалось, бушующие волны пожаров пробивались друг к другу через руины зданий, барьеры камней и те принимались тлеть и гореть, медленно, неохотно, превращая чугунное небо в раскалённую гранатово-красную медь.
* * *
Штандартенфюрер фон Дитц знал: только в течение первой недели 6-я армия Фридриха Паулюса произвела сто семнадцать атак на дивизии русских. Были жуткие дни, когда танки и пехота Вермахта двадцать три раза ходили в атаку…Но, чёрт возьми, все эти двадцать три атаки были отбиты! В течение этой недели каждый день авиация Люфтваффе висела над Сталинградом по двенадцать-четырнадцать часов. Всего за неделю триста пятьдесят часов! Оперативное отделение Паулюса подсчитало астрономическое количество авиабомб, сброшенных на этот проклятый, «злой» город, как оно его окрестило. Эта цифра с пятью нолями! Такой же цифрой определялось и количество налётов на позиции русских. Всё это происходило на фронте длиной более десяти километров. Этой битвой титанов, этим рёвом и грохотом можно было оглушить Человечество. Этим испепеляющим огнём и расплавленным металлом можно было сжечь, залить и уничтожить целое государство в Европе. И Сталинград был сожжён и залит расплавленным металлом, но…не уничтожен!
Железный Отто был в ярости, недоумении, гневе. «Schweinsleder! Ficken bumsen blasen! Russis hunds!» 12 Нет, чёрт побери, он был ошеломлён непостижимой стойкостью русских…Их воинской выучкой, умением воевать в современной войне и противостоять на равных лучшей армии мира!
Он был поражён до мозга костей: готовностью русских к массовому самопожертвованию…» Но во имя чего?! И ради кого?.. – терзал он себя вопросами. – Неужели, ради этого усатого людоеда Сталина? – который по его сведениям, не был даже русским по происхождению. – Майн Готт! Неужели, ради этой Красной жидовской идеи, которая сожрала своих собственных детей, как и французская революция? Неужели, ради серпа и молота, которые хлеще всякой гильотины – машины для обезглавливания, в слепой ярости размолотили и вырезали под корень едва ли не половину России, уничтожив её тысячелетний уклад и соборность?..»
12
Грязные немецкие ругательства (нем.)
Он был растерян и потрясён от увиденного в Сталинграде. Для него,
видавшего виды, это было какое-то запредельное откровение…
Дьявольское наваждение…И за всем этим «невозможным» – стояли те самые русские, которых в Берлине брезгливо считали презренным скопищем грязных тупых животных, не способных управляться с современной техникой, не умеющих воевать, мыслить и созидать, а лишь пить водку, плодиться, как свиньи, и жрать отбросы с кремлёвского стола из одного, общего коммунистического корыта.
Воспоминания последних дней были похожи на чёрно-красные мазки слякоти, сделанные не кистью, но изрыгающей толчками кровь культей.
…угольные остовы сгоревших грузовиков вместе с водителями и солдатами, взорванные танки, подбитые-перевёрнутые бронетранспортёры, смятые, как пачки сигарет, орудия, машины и мотоциклы; сотни-тысячи трупов немцев-русских на выжженных улицах, площадях среди обгорелых-оплавленных руин, густо присыпанных чёрным пеплом и тусклой серой золой; тысячи раненых-измученных пленных, похожих на диких, затравленных зверей; госпитали-лазареты в подвалах, где под ослепшими лампами рычали-орали-стонали-рыдали от боли немецкие солдаты с оторванными руками, ногами…Где в забрызганных-заляпанных кровью оцинкованных тазах-ваннах с хлоркой валялись грудами отнятые полевыми хирургами: ступни и кисти, предплечья, лодыжки, бёдра, пальцы, носы и уши…будто в разделочных мясных лавках Ганновера, Франкфурта и Берлина.
Видит Бог! Мясо, кровь, страдания, смерть и тлен, пасти и челюсти могильных рвов, он, Отто фон Дитц, видел и раньше – в Северной Африке, Франции, Польше…Но такой безумной вакханалии, такой чудовищной какофонии Смерти…Такой массовой бойни…такой мясной фарш, сочащийся арийской кровью-впервые!…
«Das ist unser letzter Trost! – он ожесточённо и зло скрежетнул стиснутыми зубами. – Nutten ficken…Nomina sunt odiosa! 13 Такие сюжеты из
ада, в Берлине не поощрялись. Пропаганда Геббельса предпочитала демонстрировать Европе с Восточного фронта иные сюжеты. Центр вещания Берлина по-прежнему предлагал обывателю победный «глянец» и «лоск» с театров военных действий, – оповещал Старый и Новый Свет лишь о героическом, непоколебимом наступлении гитлеровских войск, о катастрофических потерях Советов, о подвигах солдат и офицеров Великой Германии и пещерной жестокости славянских вандалов. Эти вести, как ни странно, охотно подхватывали мировые агентства, показывали всему земному шару военную, парадную хронику: операции в Сталинграде, на Кавказе, в Крыму, на Северном и Центральном направлениях Вермахта так, как её видел и понимал благословенный фюрер и его верховное – ближайшее окружение.
13
Проклятье! Чтоб вас всех…(нем.) Имена ненавистны, не будем называть имён (лат.)
А между тем, события на Южном и Сталинградском фронтах стремительно развивались и совсем не потому сценарию, какой прогнозировали в Рейхстаге. Адольф Гитлер вместе со своими стратегами, астрологами и другими советниками из секретных служб «Аненербе», коим безоговорочно доверял и до конца жизни верил во всевозможную древнегерманскую, тибетскую и прочую оккультную мистику, – был убеждён…Что его группа армий «А» под предводительством генерал-фельдмаршала Листа, и группа армий генерал-фельдмаршала фон Бока, которые должны были соединиться с наступающей на Сталинград 6-й армией генерала Паулюса, непременно сломают своей стальной и огненной мощью моральную силу советских полков и дивизий. В Берлине уже поднимались фужеры с шампанским и говорились победные тосты во славу немецкого оружия…Фюрер и его первая пятёрка нацистских вождей: Геринг, Гиммлер, Геббельс, Борман и Риббентроп были уверены, что разгром и уничтожение большевистских орд в Сталинграде уже у них в кармане. Все искренне полагали, что окончательно перекрыли возможный предел сопротивления человеческих сердец, нервов и психики.
Но случилось невероятное! Невозможное! Русские не согнулись, не забылись в пароксизмах истерики и психоза, не сошли с ума, не потеряли в безумии ужаса волю и власть над своими сердцами и нервами…Но стали ещё сильней и выдержанней!
«Молчаливый, упрямый, трёхжильный русский народ стал ещё суровей, ещё ожесточённее; ввалились у красноармейцев щёки, камнями обострились скулы, мрачно и люто смотрели присыпанные пеплом глаза…Но ратный дух защитников города лишь закалился крепче булата и поднялся орлом, выше самых высоких чёрных дымов Сталинграда.» 14
14
В.С. Гроссман, – советский военный корреспондент, из книги «Годы войны, ноябрь 1942».