— А, кусается, — понимающе кивнул Бастиан. — Что же ты, Кусь, так суров?

Сыч издал возмущенный вопль, от которого разлетелась стайка воробьев.

— Интересуетесь птицами? — полюбопытствовала Аделин. Бастиан улыбнулся.

— Видел вас с ним во сне, когда ехал сюда, — неожиданно признался он. — Красивая девушка с сычом на плече посреди яблоневого сада. Сад, я так полагаю, у вас тоже есть?

Летний вечер был теплым, но Аделин мазнуло холодом по спине. Мало того, что инквизитор, знаток магии, способный обуздывать ведьм — так он еще и сноходец. Человек, которому сны могут открывать прошлое и будущее, только надо уметь их направить.

Впервые за несколько лет она почувствовала, что не справится. От этого стало больно и жутко.

— Да, сад есть, — ответила Аделин. — Возле забора нашли Магду Геверин. Мой брат ее увидел, и мы вызвали полицию.

Магда Геверин была рыжеволосой болтушкой, собиралась замуж за адвоката — тот, впрочем, недолго горевал о такой потере, два дня назад успел с кем-то обручиться. Однажды Магда заговорила с Аделин в магазине тканей — после разговора у Аделин гудело в ушах, а голова болела от переизбытка сплетен и новостей.

— В деле написано, что ваш брат нездоров, — сказал Бастиан с той мягкой деликатностью, которой Аделин не ожидала. Не от него, во всяком случае.

Она кивнула.

— Да. Я его опекун после смерти отца. Большую часть времени он вполне разумен, но иногда у него бывают припадки наподобие эпилептических.

Говоря об этом, Аделин понимала, что сама роет могилу и себе, и брату. Сейчас столичная дрянь вцепится в него, вытряхнет признание и увезет в тюрьму: потом Уве выведут на площадь и казнят, а Бастиан повесит орден на грудь.

— Он не покидает дом, — Аделин надеялась, что говорит об этом не слишком торопливо, и ее слова не звучат, как оправдание. — Изредка выходит в сад, за ним постоянно следят наши слуги.

— Разумно, — кивнул Бастиан. — Вы ведь сильная ведьма, Аделин. Одна из самых сильных, каких я встречал. Убийца — стихийный маг, судя по тому, как перерезаны шеи у девушек. Что вы чувствовали, когда он убивал их? Только не говорите, что ничего. Такой выплеск энергии не прошел бы мимо вас.

Запястья налились холодом — так, словно их заковали в наручники. И сразу же пробудилось то упрямство, которое заставило Аделин гордо вскинуть голову и ответить:

— Ничего. Накануне убийств Уве падает с приступом, а тогда я думаю только о нем. Рада бы вам помочь, но я действительно ничего не замечаю в такие дни.

— Даже так… — задумчиво произнес Бастиан и вдруг посоветовал: — Не надо так дрожать, Аделин. Я не желаю вам зла, можете мне поверить.

Лицо дрогнуло словно по своей воле — будто бы со стороны Аделин увидела себя и поняла, что презрительно ухмыляется.

— Бастиан Беренгет, сын своего отца, — почти выплюнула она. — Сын гонителя и убийцы таких, как я. Вы не желаете мне зла, конечно.

Бастиан усмехнулся.

— Мой отец посвятил жизнь борьбе со злом, — холодно сказал он, но за этим холодом трепетал огонь. Вечер переставал быть томным. — Да, он убивал ведьм — тех, у которых руки были в крови по локоть. И я делаю то же самое, и это честь, а не стыд и горе, как вы полагаете. Это вы убили девушек?

Аделин остановилась, чувствуя, как воздух комкается в горле, не давая дышать. Гнев пульсировал в висках, пальцы наливались тяжестью. Сволочь такая, да как он смеет!

— Нет, — глухо ответила она и только сейчас увидела, что в глазах Бастиана плывут мягкие огни — словно русалки водили хороводы с фонариками в темной воде. Аделин казалось, что она падает.

— Ваш брат?

— Уве? Нет, — Аделин поняла, что готова разреветься. Она не могла отвести взгляд, и Бастиан смотрел в ее душу, в темную воду, в тоску и одиночество.

«Не смейте так говорить», — хотела сказать Аделин и не смогла. Не хватило ни сил, ни характера.

— Тогда вам нечего меня бояться, — доброжелательно сказал он, и наваждение растаяло. Инквизитор исследовал ведьму, не нашел в ней ничего интересного, и Аделин считала, что этому надо радоваться. Но не могла. — Но еще одно такое слово о моем отце — и я вас придушу.

— Понятно, — прошептала Аделин. На нее вдруг нахлынули запахи, звуки, краски: они стояли на площади, у памятника королю Георгу Победоносному, на площадке для танцев играл маленький оркестр, и из раскрытых дверей гостиницы неслись голоса и звон посуды: слуги сервировали ужин для постояльцев на свежем воздухе под бело-голубыми зонтиками.

— Тогда будем считать, что договорились, — улыбнулся Бастиан, и Аделин подумала, что если бы не эти шрамы, на которые так испуганно косятся девушки, он был бы очень хорош собой. — Может быть, чашку кофе?