Видится, стоит, на колодезях, – припомнилось Парке: по воду пришла, на ключи по-за огорожею, в низ: бренчала на расшитом подоле, яко у росийских молодок в красногорском краю – короновидый чепец, долгий, до земли сарафан. Даже и теперь надевает материно амы; да пусть; полюби – родное итак. Понизу передника звоны-бубенцы-погремушки, всякие, в рядок, еже есть образы каких-то зверей… Вольская порода – с чудинами; отсюда пошло, якобы название: чудь.

Как-то углядел, на Покров: плавала околь портомоенки, в чем мать родила. Двадцати шти годов – старый! – закручинился он, Парка, скрывшись от ее наготы. Впрочем, невзирая на возраст позже, заотважась женился.

Вот еще, такая чудина: собирались обрить; Найду, разумеется; но; перед выхождением замуж. Требовал старинный обычай, видите ли-от… Возбранил. Еле удалось отстоять. Что это еще за дела: косы под лезье от косы! Так бы, не вмешайся – тю-тю…

Дальше – легче. Втайне от свеянских попов, по старине окрутились, тут же на подворье, под соколом. Венчал иерей, ныне многолетний старик житель деревеньки за бором [5] , отставленный от служб Онкудимище (у Спаса пред тем, в пору лихолетья служил). К вечеру Ыванова-дня, постного – считай, через год люба родила близнецов. Далее, в черёд волхвований акки, чудодейственных дочь, Марье избыла немоты.

Ну-ка полезай-ка в роток, Ягодка (гулять, так гулять!). Покалывал, вертунью усами, вскидывал подчас, дрыгоногую, да так, что летит выше головы; хорошо!..

Радость никому не заказана. И тут же, рядком, с прозеленью, как бы в глазах, рысьими казались – жена. Вскинешь – и еще, и еще. Нравилось возиться с робятами; на то и досуг. Бавилися часом, в низке. Помнится; такое – забыть? Ну-уж нет, – проговорилась в душе: противу хотения; но. «Не выйдет, ничего не получится», – изрек в пустоту, выразив наумное вслух. – Даже и теперь… По-людски! Это вам не землю возделывати, пашню орать; именно; чем легче, тем лучше.

…Лучшего не будет, по-видимому… Дочка визжит, радуясь полетам, Иван, помнится, в одной рубашонке, до коленок завидует: ну, тять, покачай! Пожалуйста, чего тебе стоит; как-то, приблизительно так. «Ручики, отец поломаешь: девка, не охапок травы! падает!» – вопила жена. Гневалась порою настолько, что переходила на крик – с тем, зелень проступала в очах, сузятся, а чуть приласкай – сызнова глаза-васильки. Так-то вообще, приглядись как следует, они голубые, но и можно сказать: с некоторой блёклостью синие, как та бирюза. Рысь, кошка дикая – смотря для кого; старосте, посельскому – зверь.

Так ему и надо, врагу; кто ж еще?.. Поможет, часком; Зорьку-ту, пропавшую одаль, в заболотьях привел. Это называется: враг? Двойственно!.. как, впрочем всё-всё, что ни наблюдаем окрест, видимое нами; ага: спорное, – подумал рыбарь, действуя у дальних мерёж;

Ранее, – мелькнуло у Парки, – даже у пылающих доменок, в тяжелом труде горюшка особо не ведалось, а тут, в чужаках исподволь пришла живота, которая не снилась ночьми… Да уж, так.

Реяли над морем каявы, ласточки носились у дома с деревянного птицею, то дальше то ближе, часом скуповатое, солнце, оживляя низок берега, в сторонке от лоз высветит, бывало на платье любы дивовидных зверей, маяльники-те, погремушки, да, иное взблеснет в низке жемчугов-маргаритов даренный с рождением двойни бабкою супруги златой [6] .

Много ли с тех пор изменилось?.. к худшему, – подправил не вдруг мысленную речь селянин, вообразив бережок, сызнова поросший лозьём. В нетчиках все хуже и хуже, – лучше! Получается, врет житель омутка водяной. Странно; у кого научился? Ветром занесло? Как-то так; выглядит вполне по-людски, человеческое, будем считать: как правило, и даже в селе, под городом… повсюду – обман.

…Эт-тот корабельник: монетка!..Только-то; игрушка, для женщин!.. Даве, пополудни жена чистивши корап, талисмант. Моечной золою, в тряпье… Коло портомоенки. Ну.

«Всё, так всё; выбраны, – подумал рыбарь в некоторый час: – Не тое; мало, не совсем по нутру. Так себе – улов. Да и пусть. Верши кое-где дыроваты. Эво их наставлено!.. тьма. Более десятка, двенадцать. Можно бы, на мелях добавити – чем больше, тем лучше; прибыльнее… Снова – трудись? Хлопотно мерёжи вязать! Лучше отказаться от жиру. Долгая морока; вот, вот: как-то не совсем по-людски – людие стремятся к занятиям, которые легче и, единовременно прибыльнее; так повелось. Каждому – чем больше, тем лучше, лучшего… и – сразу… Как так? Лучше, самолутшего: даром, – шевельнулось в душе, – прочее, похуже – врагам… именно: чем хуже, тем лучше;

Но, да и затон маловат. Лучшего не надо. Живой, сыт, любим. Старосте б такую жену!..»

От-т тебе и свейская власть, хаемная нищими. Вздор! Лучше ли – московский хомут? Сказывали, русь, корабельщики залужских земель, в селах урожай – пополам; исполу работают хлеб. Равенство де, молвил купец Марко – ладожанин. Как так? Где уж там, оно – справедливость. Якобы; на деле: грабеж. Это бы еще ничего – исполу, бывает похуже: кто-то в закрома, по сусекам, яко бы, вещал коробейник, русич засыпают зерна менее довольного, с треть. Прочее – владельцу земель. Две правды, получается; но… каждая, в отдельности – ложь; не исключено, что нелживого, не в том, так в другом даже на Руси не бывает.