«Зато избавило бы от ложных надежд и лживых подруг гораздо раньше», — шепчет внутренний голос, но я отмахиваюсь от него.

— Нет, не стоило бы, — говорю уверенно. — И мы с ним больше не вместе — и не будем.

Мы доезжаем до элитной многоэтажки в полном молчании, но оно вполне уютном.

Отец заносит мою сумку в гостевую спальню. Там уже стоят мои чемоданы и несколько коробок, и меня радует, что никто их не трогал и не распаковывал, давая мне возможность самой решить, что делать с ними.

— После обеда я на несколько дней в область еду, разобраться надо кое с чем, — говорит мне. — Вернусь ближе к вечеру в пятницу — планирую пойти на одно мероприятие… составишь мне компанию?

— Конечно, почему нет.

— У тебя как, отпуск закончился? На работу завтра?

— На работу, — соврать получается легко. Я ведь и правда иду завтра на два собеседования.

Мы прощаемся, и я отправляюсь в душ. А потом берусь за ежедневник — так и пользуюсь бумажным, никак не привыкну к электронному — и просматриваю записи и запланированные дела.

Взгляд останавливается на дате, и сердце пропускает удар.

Пятница.

Двадцать шестое апреля.

Черт… это же не то, что я думаю?

— Вы замужем?

Хочется неприлично хохотнуть, но я только с садистким удовольствием, направленным на не слышащего меня Каримова, отвечаю:

— Нет. И не планирую.

Мне задают этот вопрос на собеседовании уже третий раз за последние два дня.

Замужем ли, есть ли жених, планирую ли я в ближайшие годы детей… И я отвечаю неизменно отрицательно, убедив даже себя, что мой паспорт без единой печати — самый настоящий, а тот, старый, не всплывет. Как и наша с Каримовым история.

Не сейчас так точно.

Если бы ему хотелось, он давно бы поставил всех в известность — но по какой-то причине ему нужно, чтобы я оставалась его несуществующей в реальности женой… Значит, мне ничего не стоит «не существовать».

— Почему вы хотите работать в нашей компании?

— Чем вы лучше других кандидатов?

— Что вы можете предложить, чтобы улучшить эти показатели?

— Почему вы решили, что у вас достаточно для этого опыта? Наши клиенты — весьма взыскательная и богатая публика, а вашем случае…

В моем случае у меня были самые изысканные приемы и поездки.

И непрекращающееся воспитание, которое бриллиантовой чешуей покрывало слабую и наивную плоть — чешуйка за чешуйкой. Я это потом поняла, гораздо позже, что Каримов воспитывал меня под себя во всех смыслах. Делал меня покорной и страстной в постели, уверенной и светской — для окружающих. Выращивал… что не сразу, но дало свои плоды.

От многих ростков я отказалась, чтобы только не вспоминать лишний раз, не тянуться наверх, не будоражить все то, что было похоронено в тот вечер, в его доме… но недавно поняла, что зря. Это успело стать моим. Пусть я и не могла подтвердить это… Что там в моем резюме? Приличное образование — но не для Москвы — грамотность, второй язык и желание работать? Вряд ли опыт работой официанткой, затем — дважды — секретарем показывает, что я действительно прийдусь к месту в этом ивент-агентстве, известном своими масштабными праздниками.

— Опыта у меня, возможно, и нет, — отвечаю спокойно. Не тушуюсь. У меня есть где жить и что покушать, значит я могу себе позволить найти действительно достойное место. — Но есть идеи, четкое представление, как себя вести и что можно, а что не следует предлагать в тех или иных случаях. Есть цель…

— Цель? И какая именно? — подается вперед довольно симпатичный мужчина в нестандартно ярком костюме.

— Вряд ли вы обрадуетесь, если я скажу, что хочу занять должность коммерческого директора? — мне вдруг делается весело, когда я вижу, что глаза этого самого коммерческого директора распахиваются от изумления. Я уже уверена, что меня не возьмут. То, что им понравилась моя внешность и умение разговаривать по телефону, не может перечеркнуть недостаточность прошлого опыта. — Тогда не буду. Я хочу… создавать самые масштабные в России мероприятия. Стать частью опытной команды и гордиться тем, что я делаю как эта часть. Реализовывать безумные проекты. Забраться высоко… вот моя цель.

— А вы самоуверены, — он откидывается на кресле, глядя на меня через опущенные веки. Возможно, кто-то сказал ему, что так он выглядит более взросло и проницательно — или он сам так решил. Но я вижу только «казаться, а не быть». Ему идти и идти до действительно выворачивающих тебя взглядов.

Интервьюер задает еще несколько вопросов, а затем говорит стандартную для всех фразу:

— Мы вам позвоним.

Улыбаюсь — вполне даже искренне — киваю и выхожу.

На улице на удивление тепло, и я с удовольствием подставляю лицо солнцу. Прям чувствую, как от прикосновения лучей веснушки становятся ярче…

— А они будут ярче весной, золотая? Я хочу увидеть каждую…

— Прочь из моей головы!

Какой-то мужчина шарахается от меня, а я ускоряю шаг.

В торговом центре немноголюдно — в нем нет масс-маркета, а значит и толп людей. Я иду вдоль витрин, рассматривая выставленные платья и захожу в уже знакомый бутик. У меня несколько вечерних нарядов, но за два года в Москве я не раз и не два надевала их на приемы, куда ходила в том числе с отцом, так что стоит уже купить что-то новое. Пусть некоторые из его знакомых успели сменить жен, всегда найдутся те, кто обсудит — и осудит — прошлогоднее платье.