– Ты куда? – свирепо взвизгнула Лялька, больно схватив меня за руку. Я отмахнулась, освобождая руку.

– Я только гляну и тут же вернусь обратно, – бросила я на ходу.

– Рита, пожалуйста, не ходи! – взмолилась подруга. И разочарованно добавила мне вслед: – Тоже мне отдохнули, называется.

Пулей вылетев из зала, я бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж, где находился интересующий меня номер. За собой я слышала тяжелый топот мужских ног. Пятый номер нашелся быстро: дверь в него была настежь распахнута. Стоя на пороге апартаментов, услышала за своей спиной мужской голос:

– Девушка, вы уверены, что хотите на это взглянуть? Я бы вам не советовал.

– Спасибо за совет. Но обычно я сама решаю, что мне делать,– вызывающе сказала я, наконец, оглянувшись на обладателя низкого баритона.

Передо мной стоял коренастый мужчина лет пятидесяти. У него были пытливые светлые глаза, прямой нос, смешные рыжие усы, воинственно торчащие в стороны, как у бравого гусара, и абсолютно плешивая голова. Вид был настолько несуразным, что при других обстоятельствах я вряд ли бы удержалась от улыбки.

– Томилин Аркадий Анатольевич,– представился он. – Служба безопасности отеля.

– Просто Рита, – сказала я и, сделав паузу, добавила: – Анохина, отдыхающая.

– Приятно познакомится, Рита,– сказал он. – Позвольте мне все – таки пройти первым.

Пожав плечами, я посторонилась, пропуская его в номер. И последовала за ним. За мной в номер, горячо дыша мне в затылок, влетел атлет, который выуживал у горничной информацию о несчастье.

Стоило оказаться внутри помещения, как я сразу же увидела ее. Девушка висела на крюке от люстры под самым потолком, выпучив от ужаса свои глаза. Вокруг ее горла был перетянут шелковый шнур. Ее черные, как воронье крыло, волосы были всклочены и спутаны так, словно их не расчесывали неделями. Под импровизированной виселицей ничего не было, что меня насторожило. Правда, в стороне валялся перевернутый стул. Потолки в номерах высокие, поэтому достать до крючка было непросто, разве что, подставив какую – нибудь опору. Очевидно, с этой целью использовали стул, а затем от него оттолкнулись, вот он и отлетел в сторону. Если, конечно, допускать, что девушка была самоубийцей. Ну, либо это сделал другой человек, который на самом деле и совершил это убийство. В таком случае, стул попросту имитация, чтобы преподнести окружающим совершенное убийство, как самоубийство.

– Аня Волкова, – произнес изумленно атлет.

– Ты прав, Костя, – согласился с ним Аркаша.

– Я тренировал ее пару раз, но потом она перестала приходить в тренажерный зал.

– Так она из этих… сектантов, – произнес Томилин.

– Из кого? – удивилась я.

– Из сектантов, – повторил Аркаша. – Они проводят здесь свои обряды –ведьминские шабаши на берегу моря, называя их модным нынче словом мастер-классами, – протяжно произнес он последнее слово, явно иронизируя.

– Сколько их? – спросила я.

– Семеро. Две недели уже упражняются.

Срезав веревку, мужчины положили тело на пол, накрыв неприлично яркой простыней, которую Костя принес из спальни. Внезапно за окном резко потемнело, хотя еще пару минут назад светило ярко солнце, заливая комнату, словно утверждая, что несмотря ни на что жизнь продолжается. Но теперь за окном свет погас.

– Что там происходит? – поинтересовался Костя, выглядывая в окно.

– Так с самого утра сообщали о надвигающемся шторме, – спокойно отозвался Томилин. – И по громкой связи отеля всех оповещали, что сегодня не рекомендуется выходить наружу. Вон, уже какие порывы ветра за окном.

Я прильнула к окну. Мужчины стояли за моей спиной. То, что мы увидели там, было так же жутко, как и то, что произошло в номере. Открыв рот от изумления, я наблюдала за тем, как бешеные порывы ветра вихрем накрывали деревья, перегибая их, словно тонкие прутики, ломали и несли вдоль берега. Тут же, словно легкие перышки, подхватывали и другие деревья, выкорчеванные прямо с корнями, и несли их дальше. Хаос стоял невообразимый. Море, которое еще недавно казалось таким кротким и послушным, сейчас, словно взбесилось: оно бурлило, пенилось, вздымаясь ввысь, буквально на дыбы. Глядя на бесчинства водяного монстра, сердце ухало, а душа уходила в пятки. Я содрогнулась от мысли, как быстро вчерашний рай превратился в сущий ад. Не говоря уже о том, что бы оказаться в такой неистовый шторм в открытом море, этого не пожелаешь даже врагу. Ненасытный свинцовый вихрь гнал огромные волны высотой с девятиэтажный дом, которые с диким ревом накатывали одна на другую, и, словно хищное морское чудовище, обрушиваясь на берег, свирепо пожирали все живое на своем пути. Смотреть на буйствующую стихию моря было просто жестью: предательский холодок полз по спине, навевая мрачные мысли о бренности бытия и неминуемой близкой смерти. Внезапно по стеклу забарабанили крупные капли дождя, и тут же сплошной глухой стеной пошел мощный тропический ливень.

– Задерните шторы и отойдите от окна, – скомандовал Томилин. Я не заметила, когда он отошел от нас. Но он в стороне возился с телефоном внутренней связи, сердито чертыхаясь себе под нос. – Не работает никакая связь: ни мобильная, ни внутренняя, – наконец, озвучил Томилин возникшую проблему. – Мобильная связь не работает – это еще можно понять в эдакую непогоду. А вот внутренняя связь…странно, кабель глубоко в землю зарыт. Ни шторм, ни ураган не могли его повредить. Костя, – обратился он к атлету. – Пригласи сюда доктора Елену Александровну. – Костя вышел. Аркаша повернулся ко мне.