– А в официальных документах ты тоже используешь никнейм? – оскалилась она.

– Естественно нет, хотя и был бы не против, – вернул ей дружеский оскал.

В общем, вступительная часть мероприятия изрядно подзатянулась, на чуть более чем час, что начало сказываться на моём самообладании. Как выяснилось в ходе процедур первичного опроса, на счёт барышни, дознавательница она ещё та, пусть и в амплуа ментального воздействия.

Доминируй, властвуй и... провоцируй больную фантазию своим видом, зараза.

Тик-так. Тик-...

– Слушайте, можно вас попросить вырубить эти грёбаные настенные часы?

Я уже был готов взорваться. Как же они заебали.

– Хм-м?... – Беатрис заинтересованно глянула на монитор и улыбнулась, – так сильно раздражают?

– Просто... мешают.

– Опять лукавишь, – озарила она меня своей очередной очаровательной улыбкой, за которой вполне мог бы скрываться целый ряд остроконечных зубов, не будь мадам простым человеком. – Ладно уж, сейчас выключу.

Встав со своего кресла, Беатрис подошла к раздражающим меня часам и вынула из них аккумулятор.

Стрелка за несколько секунд прекратила своё шествие.

ДА-А-А-А, УМРИ В СТРАДАНИЯХ! ПОЗНАЙ ВСЮ ТУ БОЛЬ, ЧТО ИСПЫТАЛ Я!

Кхм...

Так, я одинокий и чертовски холодный айсберг, мне на всё пофиг и мне норм. Я просто... хм-м-м, плыву на свиданку к своей Титании, что бы навсегда забрать её на морские глубинные недра и заточить в страстных объятиях... Барышня реально хороша, очень, очень... абы как аппарат не спалил меня, если другой айсберг не сделает этого раньше.

Представим кирпичную стену, на фоне которой обезьянка долбит в ударные тарелки.

Белиссимо.

Не буду задаваться вопросом, почему глаза обезьянки вдруг запылали языками пламени, а при каждом ударе тарелок высекаются незатейливые протуберанцы таинственной тёмной энергии... да и в целом, с каких это пор цирковые обезьянки ходят в кольчуге? Что-то тут явно не так, но сейчас не до этого.

– Продолжим, – отозвалась моя милая дознавательница

Вновь будто бы нарочно сев в провокационной позе, она уткнулась в монитор, и, периодически посматривая на меня, продолжила процессию дознания, которую кто-то по ошибке, в силу своей сферической некомпетентности, назвал «опросом».

– Ты упомянул, что провёл в полном погружении более суток, и был отключён от системы только из-за того, что уснул внутри игры. Согласно предоставленным данным на запрос, та сессия длилась 27 часов, 14 минут и 9 секунд, исключая стадию лёгкого сна, когда ты ещё оставался в игре. Расскажи, каково было твоё самочувствие после такой нагрузки?

Я устроился поудобнее, подложив руки под голову и переведя взгляд в потолок.

– Знаете, доктор, иногда я чувствую себя кретином.

– И чем же вызвана столь радикальная самокритика? – иронично отреагировала мадам.

– После столь отчаянного марафона, вся моя жизнь, стала всё равно что в кумаре, пока не приснился один странный сон... который, как оказалось, снился мне уже в объятиях комы. Было весьма стрёмно проснуться в больничной палате, помня, что засыпал у себя дома... э-э-э... в игровом мире.

– Можешь рассказать подробнее? – кажется, её это искренне заинтересовало.

– Конечно, но для протокола, всё же стоит обозначить причину моего столь долгого пребывания в полном погружении. Так вот, это случилось в тот же день, когда Виртхейм Онлайн обогатился новым данжеоном закрытого типа, «Пещера Истязаний», который рассчитан ровно на одну группу. К моему превеликому счастью, тогда была пятница и, потому, после университетских занятий мог залипнуть за игрой на долгое время... впрочем, я всегда залипал надолго. Собрались мы с группой товарищей и потопали на радостях покорять новые территории. Было очень весело, хоть и слились тогда как последние раки на одиннадцатом этаже, но, в целом, все остались довольны. Однако, несмотря на крайне позднее время – энергия у большинства из нас продолжала хлестать через край. Фигурально буквально, сна реально ни в одном глазу, будто бы где-то внезапно контейнер запасённой на чёрный день энергии вскрылся. Лично я скооперировался с одним товарищем по гильдии, весьма бойким стариком, и мы вместе потопали играть на хрупких струнах нервной системы наших заклятых врагов. В частности, решили потроллить один очень серьёзный клан с китайского кластера.

– На чём была основана такая враждебность?

– Да ну бросьте! – театрально вскинул руки я, – какая враждебность?! Та гильдия играет только ради RMT, и является моим прямым конкурентом на бирже, а сражение между гильдиями за игровые ценности – дело обыденное и нормальное. Вы знаете что это такое RMT?

– Продажа игровых ценностей за реальные деньги, – после чего строго сверкнула линзами. – Отношусь резко негативно. Игра должна оставаться игрой.

Я кивнул.

– Согласен, игра должна оставаться игрой, вот только глупо отрицать рентабельность легализации такого рынка. Он будет всегда, белым или чёрным, это уже не столь важно. Это кровеносная система абсолютно всех игровых онлайн-проектов. Издатель, переводящий теневой рынок в разряд официальных «фич» и беря процент, поступает мудро и правильно. Как говорится, если не можешь побороть толпу, то возглавь её. Если игрок может монетизировать свои игровые возможности, то что плохого в том, что бы на этом зарабатывать? Ну вот введут запрет обратно, и что дальше? Потенциально упущенная прибыль у голдселлеров? Вздор.

Я перевёл взгляд на что-то обдумывающую Беатрис.

– Обычный работяга приходит домой и хочет поиграть в своё удовольствие. А вот есть вещь, которую он желает всем сердцем, но не может себе позволить прямо сейчас и обязан потратить много реальных часов, чтобы её добыть. Однако, у него есть реальные деньги. Если предмет добыт игровым путём, то с точки зрения игрового баланса нет разницы, за какую валюту он продаётся. Намного хуже, когда их начинают продавать в игровом магазине от разработчиков или издателя, поскольку такие вещи, по факту, тупо рисуются из воздуха, а это неизбежно убивает внутреннюю экономику и как следствие – интерес к игре.