Шрифт:
Хряпин был в выцветшем до бела ХБ [18] с загорелым лицом и нестриженой головой.
К слову, причёски практически у всех, увиденных мной, были достаточно коротки, а у некоторых их вообще не было. Нет, волосы были, но причёску ещё следовало обрести, одним словом – заросший ноль.
В образе Хряпина была некая небрежность, которая никак не состыковывалась с образом командира роты. Если б я его увидел на улице, то сомнений бы не было – передо мной стоит бывший зэк, причём не какой-нибудь фраер самомеченый, а минимум – авторитет, а то и вор. Небрежные складки его одежды были не простым неряшеством, а неким подчёркиванием его атлетизма. Фуражка сбита на затылок, под ней – лицо бойца со скулами интеллигента. Серые глаза с прищуром приколиста буквально раздевают и стараются проникнуть вовнутрь – в душу.
18
ХБ, ХэБэ, ХБэшка – хлопчатобумажное солдатское обмундирование. Теперь различия в повседневной форме между младшими офицерами и солдатами нет, но тогда, вне Афганистана, полевой формой офицеров было ПШ – полушерстяная форма одежды…
Капитаны, командиры рот: 3-й – Хряпин, 2-й и дежурный по части Сазонов [19] .
Он довольно долго смотрел на меня, но даже из почтения к его боевому разгильдяйству я не стал отводить взгляд, чтобы начать сражаться за себя, вернее, за своё место под здешним солнцем. Что-то подсказывало, что наглостью его можно завоевать быстрее, чем послушанием.
Наше противостояние прервал Колпаков.
19
Хряпин и Сазонов – Имена в армии для солдат не существенны, главное – это должность, звание и фамилия.
– Так, солдаты, слушайте, кто в какую роту приписан…
Что ж, мне не повезло – я хотел бы попасть под крыло Сазонова, уверенная лень которого явно просвечивала и давала надежду на быстрое продвижение в сержанты. Карьерный рост меня интересовал всегда. Пусть моё офицерство – это дело решённое и оно не за горами, но права пословица: «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом!». Конечно, лычки сержанта – это не генеральские лампасы, но всё же не общий строй рядового состава.
Оставшись на месте, наша пятёрка перегруппировалась, чтобы продолжить свою службу вместе. Остальные были уведены в пределы этого же плаца, но на разные его концы.
Могу ошибиться, но всё же из нашей роты были и в неё же попали:
Я – ефрейтор Куделин, который сорвал лычки в самолёте, чтобы не срамить своим званием чести погон.
Дмитрий Смирнов – младший сержант, специалист телефонной связи ЗАС с правом допуска к секретным документам и к оборудованию ЗАС.
Сергей Целуйко – младший сержант, специалист радиорелейной связи.
Виктор Чалый – солдат, телеграфист механик, имеющий допуск к секретным документам и к шифрующему оборудованию ЗАС.
Иван Хвостов – солдат, телеграфист, имеющий допуск только к секретным документам без права допуска к шифрующему оборудованию ЗАС.
Валентин Романов (Рома) – солдат, телефонист, имеющий допуск только к секретным документам без права допуска к шифрующему оборудованию ЗАС.
Конечно, была ещё пара тройка статистов, но память совершенно отказывается придавать их теням лица и тем более имена.
– Ну что, недоростки? – Вот так вот без всяких объяснений заровнял нас наш будущий командир роты. – Вот вы и прибыли в землю, которую ваш воспалённый ум мечтал обрести. Предупреждаю, что здесь не курорт, а война. Если ваши сраные душонки будут раздавлены, то каждые полгода у нас идёт пополнение. Так что не пытайтесь юлить и ёрничать. Вместо связи быстро переплавитесь в курки и будете, подставляя спину, месить своими лаптями говённую жижу Афганской пыли.
… Не вчитывайтесь в нагромождение фраз, произносимых этим офицером. Он всегда был многословен, и в потоке его речи трудно было найти ядро. Основным смыслом было всегда одно – вы недостойные подонки, которых зачали по средствам связи, доведя телефонным разговором или азбукой Морзе до оргазма. И не надо обольщаться – вас зачали не естественным путём, а посредством симплексной связи. Ну что, поймал Гамадрил себя за яйца?! Вот теперь потяни себя за них и понюхай! Чем пахнет!?!.
А пахло ну никак не отцовской любовью и теплотой встреч.
Небольшие отряды численностью не более двух наших (по сравнению с учебкой) взводов стали напитывать плац части. Вот этот бетонный пятачок и был плацом части.
Совсем не торопящуюся кучку (строем её никак нельзя было назвать) солдат к месту нашего стояния привёл младший сержант.
Когда эта кучка разместила свои тела с правой стороны от нас, изобразив некую видимость строя, тот самый младший сержант отдал череду команд без разрывов на их выполнение.
– Равняйсь! Смирно! Равнение на средину! – Его голос был немного тонок, а произношение шло через нос, словно он был обижен на весь мир и в особенности на командира, которому следует сейчас доложиться. – Товарищ капитан, третья рота с ужина прибыла! Заместитель командира первого взвода младший сержант Кучеренко.
– Ну ты, Кучеренко! – Капитан словно взорвался. – Ты что изображаешь? Ты что себя десантом возомнил что ли!?! Это что за строй насравших в штаны?!
Во время его самобытной ругани ухмылки прибывших были нескрываемы.
– Кучеренко! – Редкий смешок сослуживцев подстегнул словоохотливость их командира. – Ты что тут из себя лебедя корчишь?
– Какого лебедя? – обиженно огрызнулся Кучеренко.
– Ух ты, а я ошибся! Ах! У тебя же ремень на яйцах! Ты, наверное, дембеля изображаешь?! – Офицер явно радовался теме, которая зацепилась за его язык. – Значит, всё!! Пришли Слоны, и Фазаньё перья скинуло?! Да?! То есть, вы бросились в линьку и на службу враз забили штырь??!