– Ты чё такой нерасторопный?

– Ну почему нерасторопный, скорее аккуратный, – улыбнулся я, – боялся тебе шею сломать.

– Это правильно, – он улыбнулся ещё шире, – только у нас сначала верхние спрыгивают, а потом нижние встают.

– Ты откуда?

– С Каунаса

– Сам откуда?

– С Урала.

– Ух ты, и я из Первоуральска!

– Класс, а я из Свердловска!

– Саня, ты что тупишь? – Дверь кубрика резко приоткрылась, в неё просунулась голова Димы и, не скрывая раздражения, выпалила: – Все уже построились, тебя ждём!

– Воин, закрой пасть и дверь, – не поднимая головы с подушки, проворчал командир взвода Кубраков.

Дверь вмиг закрылась, и комната наполнилась тишиной, смешанной с коридорным гулом.

Выбежав из кубрика, я двинулся направо в сторону вчерашнего плаца и, уже пробегая комнату дежурного по части, уткнулся в пожилого полного прапорщика.

– Ты из какой роты? – Напор своего вопроса он запечатал восклицанием: – Воин!

– Из третьей, – отрапортовал я и двинулся в сторону открытой двери на плац.

– Тихо, мила ай, тихо! – Он ухватил меня за рукав тельника, зацепив вместе с тканью и кожу.

– А в чём дело? – Я выдернул ошпаренную болью руку.

– А тебе не сюда! – Он закрыл проход своим толстым телом.

Сразу оговорюсь, в десанте есть толстые, жирных я видел только дважды, но про них не сейчас.

– А куда?! – Воистину запаникуешь при такой шараде.

– В жопу! – произнёс он громко, совершенно не стесняясь собственного эха.

«А не пошёл бы ты туда сам!» – хотел я огрызнутся, как крик от другой двери модуля уберёг меня от конфликта.

– Куделин, ну ты где заблудился? – В противоположных дверях стоял Шиханов.

– Вова, забери-ка своего борзова и объясни своей молодёжи правила общежития!

– Куделин, давай быро!

Я рванул в противоположную дверь и, увлекаемый спиной Володи, побежал в сторону плаца, обогнув модуль по фронту окон взводного кубрика.

Рота выстроилась на вчерашнем месте, вот только численностью значительно меньшей, чем на вечерней проверке.

Кучеренко стоял перед строем и с недовольным видом ждал моего прихода.

Я отбил положенные три шага и, встав напротив него по стойке смирно, как положено проголосил: «Товарищ младший сержант, разрешите встать в строй!»

– А чё! Не высыпаемся? – Кучеренко смотрел испытующе.

– Никак нет, – начал я, – но меня…

– Кучер, он на Булина налетел, – подал голос подошедший Шиханов, которого я в своём рвении встать в строй обогнал на полпути.

– О-о-о!!!!!! – Продолжительное, безнадёжное, обречённое, сочувствующее, печально понимающее и даже трогательное «О» вырвалось из груди старожилов нашего строя.

Кучер вмиг сник и, не найдя новых причин для моей первой выволочки, скомандовал: «Встать в строй!».

Чёткость выполнения строевых команд была прошита в нас учебкой, но в этот раз меня пошатнуло. Вчерашний «радушный приём», напор и противостояние, сгустившиеся вокруг меня, совершенно зашорили мои глаза. Я, конечно, видел все переодевания моих сокурсников, но масштаб их трагедии для меня был налицо только сейчас.

Все в полинялых, застиранных тряпицах, которые можно было назвать скорее ветошью нежели тельниками. Если б это были не мои недавние сокурсники, я бы рассмеялся, а так я еле скрыл улыбку.

– Что ты, блин, смеёшься?!! – со злостью воскликнул вчерашний высокий младший сержант.

Я не стал реагировать на его потуги, а продолжил движение в сторону моего места в строю. Да и места то ещё не было. Я просто прошёл на край строя и встал в конце.

В десантных войсках и у понтонёров, хотя, я думаю, везде, в задней шеренге следуют дембеля или дедушки. Но в этот раз это место было моим. По воле случая я, встав там, там и остался. Исключение составляли лишь только те моменты, когда я был старшим по строю.

– Нет, ты что, ахуел?! – Длинный выскочил из строя и направился ко мне. – Ты чё, блядь, не слышишь приказов старших по званию?

Его реакция была быстрее моего движения в строй, и поэтому я ему ответил только тогда, когда встал на место и развернулся. Он стоял, вернее, нависал надо мной, так как был выше меня на голову, но вот телосложение его было, как у гадкого утёнка, которому ещё предстояло обрести форму.

– Не слышу ни одного приказания! – сказал я, поняв, что противостояние уже началось.