Олег Игоревич Чарушников
"Вах!" и "охохонюшки"
Завод электрочайников и кроватная фабрика дружили давно и крепко. На высоких совещаниях оба директора, Петрушин и Гурьянц, всегда сидели рядом. У них было много общего. И завод и фабрика с железной регулярностью срывали план. Поэтому на высоких совещаниях директоров часто и подолгу ругали. Гурьянц, человек вспыльчивый, в ответ на критику пыхтел и отдувался. Меланхоличный Петрушин бледнел и вздыхал. - Почему нэт плана?
– кричал в перерывах горячий Гурьянц. И сам себе отвечал: - Пружин нэту, черт бы их драл! А кровать без пружин - это... это как... - Это, примерно, как чайник без крышки, - вздыхал Петрушин.
– У нас, дорогой друг, жести для крышек вечно нэт... хм... В общем, нету. Мы и то не плачем. И он ронял скупую руководящую слезу. - Вах!
– вздымал руки к кебу Гурьянц. - Охохонюшки...
– вторил Петрушин. Однажды в перерыве одного из совещаний Петрушин поинтересовался: - Послушай, Арам, как у тебя на фабрике с жестью? - Навалом этой дряни!
– раздраженно ответил Гурьянц.
– Нас пичкают жестью, как на убой. Вах! А гдэ пружины, я спрашиваю! - В нашем главке, - оглянувшись, произнес Петрушин, - пружины не дефицит. Короче, сколько надо, столько дам. Другое дело - жесть... - Друг! О чем раньше думал?
– закричал Гурьянц.
– Завтра же получай свою жесть, а мне шли пружины! Махнем не глядя! Обмен не глядя состоялся, и в следующем месяце завод и фабрика сумели вытянуть по девяносто шесть процентов плана - впервые в своей истории. На высоких совещаниях продолжали ругать обоих директоров, но со значительно меньшим пылом. Петрушин и Гурьяиц не отсиживались больше в последнем ряду и переместились в середину. - Все-таки глупо, - сказал однажды Петрушин.
– Я говорю, неразумно таскать жесть и пружины с фабрики на завод и обратно. Давай так: часть твоих кроватей я буду собирать у себя, а ты, Арам, понемножку штампуй крышки из своей жести. Сэкономим массу времени! Решительный Гурьянц не заставил себя упрашивать, и выполнение плана подскочило до девяносто девяти и трех десятых. На высоких совещаниях директоры сидели теперь в первых трех рядах и с достоинством посматривали на президиум. Но Гурьянц продолжал страдать. - Семи десятых для счастья не хватает! Думай, друг, думай! - Все дело в неритмичности, - размышлял Петрушнн.
– Львиная доля выпуска приходится на последние десять дней месяца. Вообще-то есть у меня одна идейка. Не знаю, как ты к ней отнесешься... - Вах!
– только и смог произнести Гурьянц, узнав, в чем состояла идея. Отныне для завода и фабрики настали светлые денечки. На высоких совещаниях директоры восседали в президиумах. Гурьянц время от времени спускался оттуда, чтобы доконать коллег очередным достижением. Его фабрика спокойно давала сто десять процентов. Петрушин удовольствовался ста пятью. Коллеги восхищались и недоумевали. Но еще больше была поражена комиссия, прибывшая из министерства изучать передовой опыт. На заводе электрочайников члены комиссии застали самый разгар работы. Шли первые дни месяца, но никто и не думал простаивать. Чайниковцы в поте лица собирали кровати. Плечом к плечу с ними трудились друзья-кроватники. Люди торопились. Покончив с месячной программой выпуска кроватей, надо было перебираться на фабрику и всем обществом делать чайники. Петрушин ничего не придумал. Он просто использовал старинный крестьянский метод, гак называемую помочь. Простои, а стало быть и авралы, исчезли. На них попросту не оставалось времени. Пораженная комиссия немедленно укатила обратно в министерство, прихватив с собою директоров... Петрушин и Гурьянц вернулись очень грустными. Выводы были сделаны самые решительные. Кроватную фабрику обязали перейти на производство самокатов. Электрочайниковцев переключили на выпуск настольных ламп. На высоких совещаниях директоры вновь заняли старые места в последнем ряду и о плане старались не разговаривать. - Вах!
– вздыхал Гурьянц. - Охохонюшки...
– вторил Петрушин. Однажды во время перерыва Петрушин оглянулся и спросил: - Слушай, Арам, у тебя, говорят, с подшипниками туго... У нас этого добра навалом, а вот с кабелем... - Есть, есть кабель!
– горячо зашептал Гурьянц. - Углубим сотрудничество? Махнем не глядя? - Вах! Конэчно, махнем! - Только тс-с-с-с...
– шепнул Петрушин.
– Мы не знакомы, - Тс-с-с-с!
– отозвался Гурьянц.
– Первый раз тебя вижу, дорогой. Директоры сделали непроницаемые лица и расселись по разным концам последнего ряда. Высокое совещание продолжалось.