Девушка выбрала самый дальний столик. Села спиной к стене и принялась рассматривать публику. Бетайлас расположился рядом. Откинулся на спинку стула, царственным взглядом обвел зал, небрежно махнул рукой, и к нему тут же подошел официант.

— «Dacicky» темное, кольца кальмаров в кляре, жареные сырные палочки… — бодро продиктовал дух, еще раз бегло просмотрел меню, задумался на мгновение, и решил. — Пока хватит.

— Ты собираешься все это есть? — с недоумением приподняла брови Дона, когда официант отошел.

— А в чем проблема?

— Босхет, ты мертв.

— Ну и что? Это тело в прекрасном состоянии. Я полностью контролирую его. Могу заставить работать желудок и… другие органы.

Дона не выдержала и насмешливо фыркнула. Он широко улыбнулся.

— Ну, вам явно становится лучше. А, вот, кстати… еще одно средство для поднятия настроения.

Вилисса посмотрела в сторону и увидела быстро приближающегося к столику Гемрана.

— Добрый вечер, — сказал фэриартос, улыбаясь. — Вы позволите?

— Конечно. — Девушка метнула убийственный взгляд на спутника, но тот, не обращая внимания на ее неудовольствие, протянул певцу руку:

— Босхет.

— Гемран. — Вэнс пожал ладонь бетайласа, и Дона заметила на широком кожаном браслете, охватывающем запястье фэриартоса, цветок подсолнуха.

— Нормальный клуб, — продолжил дух светскую беседу. — Твой? Жратва ничего себе, а пиво — помои. Пойду проверю, как здесь насчет сортиров.

— И сразу отправляйся к машине, — приказала ему Дона. — Я не буду задерживаться надолго.

Он кивнул, медленно выбрался из-за стола, как бы ненароком продемонстрировав пистолет за поясом, который непонятно как умудрился протащить в клуб, и удалился.

Фэриартос выразительно посмотрел на Дону. Та, на мгновение прикрыв глаза ладонью, обреченно вздохнула:

— Не обращайте внимания, Гемран. Это бетайлас.

Вэнс с интересом обернулся, глядя вслед слуге.

— Слышал. Но…

— Он слишком разговорчив для зомби?

Певец рассмеялся:

— Боюсь, мои знания о некромантах не распространяются дальше нескольких фильмов ужасов. Так что не могу судить.

Дона улыбнулась.

— Расскажите, как вы, Гемран?

— Неплохо. Немного досаждают тхорнисхи, у которых, похоже, в последнее время пошла мода на фэриартос. А так вполне успешно.

Вилисса представляла, как могут досаждать «ночные рыцари» клану Александра, и посмотрела на Вэнса с невольным интересом.

— Они почему-то считают, что люди искусства созданы исключительно для того, чтобы развлекать их, — продолжил Гемран с улыбкой, нарочито небрежным тоном, но девушка заметила легкую морщинку раздражения между его бровей.

— Но вы созданы не для этого. — Дона оперлась локтями о стол и опустила подбородок на переплетенные пальцы.

— Нет. — Вэнс не обратил внимания на ее иронию. — Маэстро часто говорит, что жизнь отражает, копирует искусство.

— По-моему, наоборот. — Вилисса снова поразилась тому, какое влияние оказывает на своих воспитанников Александр. Уже через несколько месяцев после обращения они начинают цитировать его высказывания.

— Нет, именно так, — возразил Гемран. — Например, туманы приобрели для людей ценность только после того, как те увидели их на картинах художников. Мужчины научились говорить женщинам комплименты, лишь прочитав в книгах, какими словами поэты описывают прекрасных возлюбленных. Так что искусство — это нечто большее, чем развлечение для толпы бездельников. Во всяком случае, мое, — добавил он, после секундного размышления.

— Значит, вы делите искусство на свое и чужое? Я думала, это нечто всеобъемлющее и не подлежащее разъятию на куски.

— Я говорю только о своем предназначении.

— Бэкон говорил, что искусство это всего лишь игра воображения, — Дона не сдержалась от искушения немного подразнить фэриартоса. — А целью воображения является развлечение или, иначе, игра ума, а не работа и не долг.

— Но тот же Бэкон утверждал, что только поэт может создать «золотой мир фантазии», — ответил тот, приятно удивив девушку знанием эстетических воззрений английского философа. — И эти слова не красивая аллегория. Мы, действительно, создаем этот мир. То, чем я занимаюсь, предназначено не для того, чтобы несколько магов-недоучек могли повеселее убить свободное время.

— Для чего же тогда? — Дона поняла вдруг, что смотрит на фэриартоса почти с восхищением, завороженная его верой в собственную судьбоносность.

— Посмотрите на эти картины, — Гемран указал на полотно за ее спиной. — Что вы чувствуете, когда смотрите на них?

— Смятение, — ответила она честно, взглянув на красный свет, кипящий в багровых облаках. — Беспокойство.

— Вы перестаете быть уверены в своих силах. — Он подался вперед. Дона не отстранилась и теперь видела болотно-зеленые глаза музыканта совсем близко. В них светилось вечное высокомерие творца над простым обывателем. — Магия, которой вы владеете, больше не кажется вам всемогущей. Вы чувствуете, что существует нечто, превосходящее ваше понимание и ваше могущество Смерти.