Правда, где-то во второй половине войны дошли до «партизан» слухи, что на хутор Свиргуны вернулся раненый фронтовик, в прошлом отчаянный и рисковый мужик, которого они все в некоторой степени знали, и что он якобы на службе у партизан. И что он, используя свою профессию печника, часто шастает по хуторам.

Но это потом, а пока жизнь группы шла своим чередом. Сначала «партизаны» осторожно посещали отдалённые хутора, просили попить, поесть, просили чего-нибудь в дорогу: мол, идём на задание или с задания, и люди охотно отзывались на просьбы, как не помочь защитникам. Со временем стала появляться уверенность, и уже не просили, а настоятельно требовали, упрекая хозяев в нежелании помогать – что, мол, хотите кормить фашистов? – а то и угрожали расправой. В землянках стали появляться запасы, приоделись, у каждого появился добротный полушубок, валенки, сапоги. Жизнь налаживалась. Появилось и оружие, даже для убедительности таскали неизвестно откуда взятый старенький ПТР [2] . Уже на вопрос хозяев «кто там?» требовательно звучало: «Открывай, партизаны».

Подошли ближе к хутору, стали присматриваться из-за небольшой ели.

– Немцы, – негромко произнёс Яков.

– Где?

– Да вон, на дороге, возле Свиргунов.

Все посмотрели в сторону, куда указывал Яков. Немцы уже миновали хутор и продвигались вперёд.

– А что, ребята, нагоним жути фрицам, – уже громче сказал Яков.

– Не достанем, далеко, около версты будет, а то и больше, – возразил Иосиф.

– Ну, хотя бы пугнём, посмотрим, как немчура драпнет.

– Думаю, что пугнуть можно, – поддержал Якова Никита.

Щёлкнул курок, лязгнули затворы, прозвучали выстрелы. Перезарядили и ещё выстрелили – немцы не побежали, залегли.

– Ну, не удалось угоститься теперь, придём вечером, – заявил Иосиф, – пошли, ребята, а то фрицы могут очухаться и пойти на нас.

– Побоятся, – произнёс Яков.

– Да мало что им вздумается, – добавил Никита более рассудительно, – пошли.

Деятельность лжепартизан становилась всё более навязчивой, теперь они часто приезжали, требовали, а если хозяева отказывали, забирали сами мелкую скотину, птицу и другие продукты, одежду, обувь. По хуторам и деревням пошли слухи, что партизаны грабят население, и это порождало недоверие к ним. Михаил оповестил об этом командование отряда и получил задание выследить банду. К тому времени он уже знал, кто в неё входит. Однажды его пригласили на далёкий хутор подправить печку в бане, где он увидел большой чан с брагой и пошутил над хозяйкой:

– А что, Мотря, попиваете? – Хотя знал, что выпивать в её семье некому.

– Да одолели партизаны, облюбовали баню и почти каждый месяц гонят самогон, говорят, для медицинских потребностей в отряде.

– А когда они будут гнать?

– Да почитай к субботе брага будет готова, вот тогда и будут. А тебе зачем знать – на угощение надеешься?

– А почему бы и нет, разве не я привожу в порядок печь? Могли бы и угостить.

– Они тебя угостят, жди.

«Подожду, – подумал Михаил, – на этот раз я их угощу».

Об этом он сразу сообщил в отряд, для чего пришлось полночи идти туда и полночи назад. Предпринимать какие-либо действия самостоятельно было запрещено, приказано ждать указаний.

Дома Михаила ждала неприятность. Жена Мария рассказала, что ближе к вечеру на подводе приехали партизаны, было их трое. Мария подробно описала каждого, и Михаил сразу понял, кто это был.

Партизаны сразу направились в хлев, Мария за ними, те увидели свинью и пошли к загородке.

– Свинью забираем для нужд партизанского отряда, – сказал самый старший.

– Не надо свинью, – заголосила Мария, – она поросная, у неё скоро будут поросятки, возьмите лучше овцу.

– Погосная, – гнусаво произнёс самый молодой в очках, – погосная, а где у неё вымя?

– Не бывает у свиней вымя, – закричала Мария, но прозвучал выстрел, свинья жалобно завизжала и захрипела, захлёбываясь кровью. Трое вытащили свинью во двор, погрузили на телегу и уехали.

Слёзы заливали глаза Марии.

– Это твои партизаны, а ты им ещё служишь.

– Не надо, успокойся, я разберусь, – уговаривал Михаил жену, обнял её и притянул к себе, а у самого гнев бушевал в душе.

– Я так надеялась, что продадим несколько поросяток и справим детям валеночки, а теперь опять всю зиму будут ходить в лаптях.

– Успокойся, милая, я что-нибудь придумаю. – Михаил погладил жену по головке, затем по щеке и прижал к себе ещё крепче.

Участвовать в операции Михаилу не довелось, командование не разрешило. Для этого была направлена специальная группа, взяли легко.

На допросе в отряде лжепартизаны рассказали всё, хотя изворачивались, хитрили, показали свои землянки, которые представляли собой склады награбленного добра. Суд был коротким, приговор – расстрелять. Приговор приведён в исполнение. Трупы брошены в одну из землянок, землянка взорвана.

Артур Тигранович Задикян родился в 1971 году в селе Верхняя Эшера Абхазской АССР. Там же окончил среднюю школу. В 1989–1992 гг. проходил срочную службу на флоте. После службы волею судьбы (в Абхазии началась война) остался в г. Туапсе. С 1993 по 1999 гг. учился в Екатеринбургском гуманитарном университете (ЕГГУ). Женат на Карине Валерьевне Задикян (в девичестве Галанюк). Двое детей - дочь Алина и сын Давид. Проживает в Туапсе. Занимается бизнесом, общественной и политической деятельностью.