Пустые улицы, вымерший проспект, погасшие окна в домах — был тот тяжелый и тягостный предрассветный час, когда уснули даже полуночники, и тхорнисху начинало казаться, что город поразила эпидемия бубонной чумы. Впрочем, это только казалось — трупов на мостовых, к сожалению, не было.

— И правда, жаль, — прошептал он, поправляя ремень безопасности.

— Вы что-то сказали, нахттотер? — обернувшись, спросила Рэйлен.

— Нет, — кратко отозвался он и приказал, обращаясь к сидящему за рулем Арлекину: — Сверни. Впереди район, принадлежащий Лигаментиа. Ни к чему злить миражи.

Испанец послушно покинул проспект, но перед глазами Миклоша все еще стоял возвышающийся над городом огромный бледный гриб. Края его шляпки фосфоресцировали ядовито-голубым, а над ножкой летали какие-то кобальтовые твари. Судя по расстоянию, можно было предположить, что размером они с упитанного слона.

— У детей Лигамента безвозвратно съехала крыша, — посетовал господин Бальза. — Люди совсем ослепли, раз не видят, что творится у них под носом!

— Они вообще мало что замечают, нахттотер, — неожиданно для Миклоша внесла свое замечание Рэйлен. — Примитивные существа, способны видеть лишь примитивные вещи. Они не в состоянии заглянуть за границу реальности, чтобы рассмотреть истину.

— Кто это сказал? — заинтересовался Миклош.

— Я… — смутилась Рэйлен.

Господин Бальза с иронией улыбнулся, помолчал и поинтересовался:

— А ты не думала над тем, что мы тоже видим отнюдь не все? И также, как овцы, не способны познать истину? Другую, непонятную для нас и нашего разума.

— Думала, нахттотер, — нахмурилась девушка. — Вы хотите сказать, что существуют те, кто выше нас?

— Как теория, — сказал рыцарь ночи, едва заметно пожимая плечами. — Гипотетически это возможно. Но не более того. На наше с тобой счастье, Цыпленок, мы одни во вселенной, иначе в этой жизни не было бы ничего приятного. Знать, что есть те, кто охотится на тебя… несколько обременительно и не слишком удобно для хорошего настроения.

Рэйлен поежилась, и он издал чуть слышный смешок, повозился, устраиваясь удобнее, затем почти сразу же стал серьезным:

— Что-нибудь еще узнала? Почему они сцепились? Зачем колдуны вмешались? Каковы потери?

— Неизвестно, нахттотер. Об этом не пишут. На вопросы — не отвечают. Все словно языки проглотили.

— Все-таки пустая штука — твой интернет. Никогда не найдешь то, что действительно нужно, — проворчал Миклош. — Останови.

Он дождался, когда испанец распахнет перед ним дверь, вылез на улицу, отряхнул брюки и только тогда взглянул на «шофера»:

— Как твое имя?

— Арлекин, нахттотер.

Бальза посмотрел на уроженца Бадахоса с некоторым раздражением:

— Я говорю о настоящем имени, а не об очередной собачьей кличке, что дает тебе Норико.

— Простите, нахттотер, но я его никогда не знал. В прошлой жизни все называли меня Арлекином.

Господин Бальза громко фыркнул, убрал руки в карманы:

— Хорошо, что не Пиноккио! Мне не нравится. Я буду звать тебя Альехо. Это гораздо лучше.

— Спасибо, нахттотер.

— Жди нас здесь, Альехо.

Он поднял воротник пальто и поспешил к улице, где находился дворец Даханавар. Миклош решил не искушать судьбу, на тот случай, если поблизости рыскают еще любопытные, и не стал выходить из машины прямо перед домом. Лучше пройти квартал, чем вновь гоняться по всему городу за каким-нибудь пустоголовым асиманом.

Рэйлен сопровождала нахттотера. Ее рыжие волосы отросли и теперь падали на плечи, завивались непокорными медными локонами, такими же безумными, как и вся ее прическа. Кожаный плащ, кожаные штаны, кожаная рубашка с высоким горлом и шнуровкой на груди. И конечно же высокие, тонкие, похожие на шипы, каблуки.

— Нахттотер, позвольте, я проверю улицу дальше?

Он кивнул, отошел к стене одного из домов, и она прошла мимо — решительная, настороженная, собранная. Миклош удовлетворенно прищурился — несмотря ни на что, Йохан неплохо обучал ее. Хотя, конечно, этот камешек еще шлифовать и шлифовать.

Девушка вернулась достаточно быстро — вид у нее был задумчивый:

— Все чисто, нахттотер.

Где-то на соседней улице с воем сирен пронеслась полицейская машина и тут же сгинула в сердце огромного города. Господин Бальза увидел особняк, остановился, потянул носом воздух. Даже в самых приятных снах ему не снилось жилище Фелиции в столь жалком виде.

— В чем пироманам не откажешь, так это в размахе. Амир умеет разжечь огонек.

Он направился к остову здания — черному, обугленному, совершенно не похожему на сияющий чистотой и белизной мрамора дворец мормоликай. Ограда оказалась распахнута, и Миклош без вопросов вошел туда, куда раньше путь ему был заказан.

— Кровля обвалилась. — Рэйлен так же завороженно, как он, изучала цитадель главного врага клана Нахтцеррет.

Рыцарь ночи хмуро поднялся на изъеденное жаром крыльцо, носком ботинка пошевелил припорошенную снегом головешку — все, что осталось от входной двери. Затем прошел внутрь, чутко вслушиваясь в тишину. Дом был пуст, тих, мертв. Не оставалось сомнений, что его покинули и, возможно, навсегда. Восстановить особняк в первозданном виде теперь крайне сложно. Проще построить новый дворец.