Робби, Зейн и пара девушек из команды чирлидеров сидели кружком, скрестив ноги. Робби угрюмо глядел в свой телефон, нахмурив густые брови. Но когда он поднял взгляд и заметил меня, его лицо тут же озарила улыбка.

– Привеееет! – крикнул он. – У тебя получилось! Игру принесла?

У меня внутри все словно размякло.

– Конечно! – Он вскинул кулак.

– Привет, Зейн, ты тоже играешь, верно? – спросила я, взяв Прию под руку, чтобы она не чувствовала себя лишней. Я хотела позаботиться о том, чтобы она хорошо провела время. – Будет весело, обещаю!

Робби хлопнул Зейна по плечу.

– Давай, приятель.

– Ладно, ладно, – ответил Зейн.

Они встали, и Саша протянула нам с Прией два красных пластиковых стаканчика.

– Довольно странные стопки, но что есть, то есть.

Прия покачала головой и сложила руки за спиной. Если ее мама узнает, что она хоть раз выпивала, то переведет ее на домашнее обучение. Я прикусила губу.

– Ох… нет, спасибо.

– Ой, да ладно вам. – Она пихнула стаканчик мне в руку. – Если вы хотите веселиться с нами, так веселитесь по-настоящему.

Эми и Мария издали восторженный возглас, и у меня в груди что-то дрогнуло.

Мы с Прией иногда оставались ночевать у подруг, например у Бекки Уоллес, но наши дурацкие детские «вечеринки» подразумевали, по большей части, игру в «правду или действие» (обычно мы выбирали правду, потому что трусили), и караоке с розовым микрофоном Бекки. А теперь мы оказались на настоящей вечеринке. Я и не представляла, что чирлидеры и спортсмены могут настолько дружелюбно отнестись к парочке ботаников.

Саша с заговорщическим видом наклонилась ко мне, положила руку мне на плечо и заглянула в мою сумку.

– Ну, так что вы принесли?

Вытащив бутылку из сумки, я протянула ее ей.

– Вот, смотри.

– О, «Jack Daniel’s»! – Саша изучила этикетку. – Неплохо. Моим родителям нравится. У нас в кладовке полно этого добра.

– Ух, круто. Ты тоже что-то принесла?

На ее губах появилась хитрая улыбка.

– Разве я стану рисковать, чтобы меня поймали?

– Давайте без паники, ладно? – сказала я Саше. – Никто не заставит нас убивать друг друга. Это какой-то розыгрыш.

– Откуда тебе знать? – возразила она дрожащим голосом. – Но я точно не хочу в этом участвовать. Пусть это буду не я. Я не хочу умирать!

– Господи боже! – внезапно во всю глотку заорал Скотт. От неожиданности все подпрыгнули. Он встал и подошел к Саше. – Можно… можно взять у тебя автограф? – умоляюще произнес он, широко раскрыв глаза и прижав руку к груди.

Саша, нахмурившись, посмотрела на него.

– Что ты несешь?

– Ну просто… я никогда не думал, что встречу человека, вокруг которого вертится весь мир.

Она скорчила кислую мину.

– О, ради бога, – пробормотала она, приглаживая волосы дрожащими пальцами.

– Может, ты перестанешь дурачиться, а? – Робби оттолкнул Скотта от Саши.

– Ага, – поддержала Саша. – Ты же не знаешь точно, шутка это или нет.

Скотт стер со своего лица выражение восхищенного преклонения.

– А ты не знаешь, на самом деле это или нет.

Я положила руку Саше на плечо, пытаясь поддержать девушку.

– Не говори глупостей. Это какой-то тупой розыгрыш. Мы не станем никого убивать. Так что давайте просто успокоимся и найдем выход отсюда.

Я огляделась по сторонам. Кроме двери и двух окон, никаких путей наружу вроде бы не было.

– Вы же читали записку. – Саша отпихнула Скотта в сторону и схватила бумажку со стола. – «В течение часа вам следует решить, кто из присутствующих умрет. Если вы не примете решение, умрут все». Разве бывают такие розыгрыши? Нам нужно кого-то выбрать.

Взгляд ее широко распахнутых глаз лихорадочно метался по комнате.

На меня накатила волна тошноты. Саша искренне верила, что все по-настоящему. Но я никогда не смогу никого убить. Я уже видела смерть. Меня пробрала дрожь от мыслей о моменте, когда душа покидает тело. О мгновении, когда от человека остается лишь пустая оболочка, разлагающийся остов. Это просто какой-то безумный розыгрыш. И у нас есть час – ну, то есть пятьдесят пять минут, – чтобы во всем разобраться. Но паниковать – это худшее, что мы можем делать. Паника ничем не поможет.