Шрифт:
Азирафаэль уже открыл было рот, чтобы прокомментировать столь откровенное вранье… и закрыл. Спать. И видеть сны… Ну да, не хочет он, ясное дело, просто не хочет, у него ведь его чертов змеиный язык переломится, если только попытается выговорить «боюсь»!
— Ну так не спи. В чем проблема? Тебя же никто не заставляет, — ответил Азирафаэль со всей возможной осторожностью.
Кроули хмыкнул, зевнул на вдохе — резко и глубоко, он вообще в этот день дышал довольно неровно. Повторил упрямо:
— Не хочу.
Проблема заключалась в том, что это было откровенной ложью и спать он как раз хотел. Он уже раз пять или шесть почти засыпал на середине фразы и только каким-то невероятным усилием воли каждый раз выдергивал себя снова в бодрствующее состояние. Это не могло продолжаться долго. И уж точно не было способно привести ни к чему хорошему.
— Сны… могут быть неприятными, — осторожно начал Азирафаэль. — Но это ведь только сны, ты же знаешь. Даже самые… неприятные.
— Ты никогда не был внизу, — Кроули снова вздохнул, растягивая зевок. — Даже не представляешь, как там паршиво.
— Не только у тебя богатое воображение, мой дорогой.
Кажется, получилось: на этот раз Кроули хмыкнул почти весело. Но тут же снова поморщился. Пожаловался:
— Не хочу… туда.
— Вполне тебя понимаю…
Азирафаэль хмурится, кусая губы. Он хотел бы сказать, что под прикрытием ангельского крыла никакие сны про Ад Кроули не страшны. Но это значило бы признать, что он видит… скажем так, ту проблему, которую Кроули пытается скрыть. Видит и считает ее достаточно серьезной. А это уже как бы нарушало негласные правила их старой игры. И почему с этим змеем всегда так сложно?!
Пока он решал, какой вариант ответа будет меньшим злом, Кроули заговорил сам. Но почему-то сменил тему.
— Знаешь, — сказал он с коротким смешком, уставившись повязкой в потолок, — сегодня мне показалось, что я разучился дышать. Забыл, как это делается. Такая вот глупая штука… Ну то есть не я забыл, я-то как раз помнил. А человеческая оболочка забыла. И каждый раз после выдоха словно бы останавливалась. И мне приходилось прилагать сознательное усилие, чтобы сделать вдох. Каждый раз. Снова и снова… Очень… неприятно.
Голос у Кроули дрогнул. Он передернул плечами и слегка крутанулся в своем гнезде, разворачиваясь на бок, словно ему просто было не очень удобно лежать, но через их сплетенные пальцы Азирафаэль все равно успел уловить эту короткую дрожь.
— Глупость, правда? — Кроули снова судорожно зевнул. Ухмыльнулся. — Просто подумал, что если засну… ну там, во сне, я ведь не смогу каждый раз… контролировать. Как-то глупо предотвратить Апокалипсис и развоплотиться из-за такой ерунды, согласись?
А это ведь и есть то самое, чего он боится — понял Азирафаэль с неожиданным облегчением. Страхи иррациональны. То, что тебе кажется непереносимым ужасом, для кого-то другого может быть чем-то совершенно рядовым и не стоящим внимания. И наоборот.
Азирафаэль понятия не имел, как бороться с Адом в ночных кошмарах Кроули, будь у него таковые, не упоминая при этом ни борьбу, ни страх, ни даже сами кошмары. Но он отлично умел бороться с проблемами человеческих оболочек — в том числе и с их отказом самостоятельно делать что-нибудь важное. Например, дышать [27] .
А также со всеми глупостями, порожденными не менее человеческой же психикой [28] .
— Ты и еще кое о чем забыл, мой дорогой, — сказал Азирафаэль со всей возможной мягкостью, и улыбка его перекатывалась в голосе, словно упругие шарики из твердой резины с золотистыми искрами.
27
И хотя среди изобретателей первых систем искусственной вентиляции легких не значилось имя некоего доктора Фелла, означенный доктор таки принимал в этом проекте весьма активное участие.
28
Не стоит на основании этого делать поспешный вывод, что у демонической психики нет своих глупостей: они есть. Просто глупости демонической психики имеют несколько иной генезис и отличаются куда большей деструктивностью и бессмысленной беспощадностью. Например, в них очень часто одним из основополагающих элементов входит лизание адских стен. И горностаи.
— Н-да? — Кроули подозрительно нахмурился, но головы не повернул. — И о чем же?
— Ну хотя бы о такой мелочи, что тебе вообще-то совсем не нужно дышать.
Смотреть на лицо Кроули в этот момент было отдельным и изысканным удовольствием: повязка попыталась вылезти на лоб, догоняя брови, рот несколько раз беззвучно открылся и закрылся, прежде чем из него вырвалось прочувствованное:
— Черт! — Кроули выдохнул длинно и облегченно и повторил: — Черт-черт-черт! А ведь точно! И как это я…
Его улыбка была широкой, счастливой и — сонной.
Он заснул раньше, чем успел поблагодарить Азирафаэля за ценное напоминание, — ну, в том случае, если он, конечно, хотел это сделать [29] .
Сам же Азирафаэль предпочел не ложиться вообще: он еще не привык к регулярности сна и не считал необходимым обзаводиться этой не слишком удобной привычкой. Да и до лифта на Небеса оставалось менее часа.
— А тебе не хватит ли уже, Азирафаэль, бывший Страж Восточных Врат?
29
Азирафаэль был уверен… нет, даже не так: Азирафаэль твердо знал, что Кроули хотел бы сказать ему спасибо. Другое дело, что тот этого никогда бы не сказал, во всяком случае вслух, но хотеть хотел. Точно.