Татарское счастье немного суетливое, но эта суета приносит нам радость. Всё время делая что-то – для себя и своей семьи, для людей и природы вокруг – мы осознаём свои силы и способности, видим, что способны на многое. Трудолюбивый человек не боится трудностей, и отсутствие этого страха помогает ему чувствовать себя ещё более счастливым.

Атмосфера бэхет – это атмосфера позитивного общения и доброжелательности ко всем людям. Это весёлые шутки, лёгкие подтрунивания и характерный для татар юмор, полный доброй иронии. Мы терпеливы, умеем слушать, искренне интересоваться, сопереживать и помогать, когда это необходимо. Мы счастливы, когда чувствуем, что открыты этому миру.

Бэхет – это про самореализацию и радость взаимодействия. Когда мы чувствуем, что полезны и значимы, и осознаем ценность и важность других людей. Когда делаем добрые и нужные дела для себя, своих близких, для целой деревни, города или мира.

Татарское счастье не про деньги, не про достаток и материальные богатства. Бэхет про гармонию, честность и доброту внутри, которой хочется делиться с миром.

В книгах про европейские методики счастья часто упоминают разные текстуры и конкретные предметы, которые помогают их авторам стать счастливее. Бэхет можно постичь просто сидя на травке, пока пасёшь стадо коров и размышляешь о своём предназначении в этом мире.

Пока мы росли, бабушки часто приговаривали: «Бэхетен-тэуфигын булсын» – «Растите счастливыми и благочестивыми». Поэтому, услышав слово «бэхет», я автоматически воспроизвожу в голове его слово-пару – «тэуфик». Дословно оно переводится как «воспитанность, благочестие, благонравие, пристойность».

«Бэхетен-тэуфигын булсын» – устойчивое выражение в татарском языке. Оно означает, что невозможно достичь счастья в жизни без благих намерений. И этой фразой бабушки не просто желали нам светлого будущего, а хотели донести ценность благочестия как черты характера. С малых лет мы должны были понять важную истину: невозможно обрести бэхет, если не будешь открытым и приветливым к миру.

Как создавались татарские семьи? В юные годы моих бабушек деревенская молодежь собиралась вечерами на «аулак ой», что переводится как «свободный дом».

«Аулак ой» – дом, за которым какое-то время должна была присматривать молодая девушка. Например, когда родители уезжали на несколько дней по делам. Девушка должна была следить за порядком и выполнять домашние обязанности, при этом ей разрешалось звать на подмогу друзей – молодых девушек и парней со всей деревни. Каждый выполнял какую-то работу: девушки пряли пряжу, вязали носки, парни плели лапти или изготавливали что-то из дерева. В перерывах между работой они могли повеселиться. Молодые люди танцевали, играли в игры, пели «такмаклар» – татарские частушки. Многие игры строились так, что в процессе нужно было выбрать пару – пригласить кого-то на танец или вместе выполнить какое-то задание. Так зарождалась симпатия между молодыми людьми.

Сейчас традиции и атмосфера «аулак ой» частично сохраняются на некоторых молодёжных мероприятиях. Татарские организации в Казани, других городах и даже странах часто инициируют встречи, на которых одинокие могут завести знакомства. На таких встречах организуется чаепитие, гости общаются на культурные темы, поют песни, обсуждают татарские произведения или общаются с приглашённым гостем.

Я считаю, что важный элемент счастья в татарских семьях – особый татарский юмор, умение безобидно пошутить друг над другом, а иногда и над самим собой. Если вы посмотрите спектакли «Зятья Горгори», «Старик из деревни Альдермеш» или «Женщины 41-го», то поймёте, о чем я говорю. Татарский семейный юмор – нечто уникальное, это особое настроение, которое живёт практически в каждом нашем доме. То, что присутствует еще на «аулак ой» и сохраняется в отношениях между мужем и женой до глубокой старости.

Мои бабушки и дедушки всегда весело подшучивали друг над другом, работая в саду. Смеялись, вспоминая истории из молодости. Фаузия эбекэй, садясь за свежую газету, всегда надевала очки. Они были крупные, советские, с большими линзами-лупами. Талгат бабакай какое-то время наблюдал за ней, а потом вдруг говорил: «Сняла бы ты эти очки, Фаузия! Портят всю твою красоту!». Говорил это без злобы, с улыбкой, любя. Когда эбекэй дочитывала статью и убирала очки в сторону, бабай довольно улыбался: «Вот такой ты мне нравишься больше».

У Фаузии эбекэй на лице был небольшой изъян – в детстве она упала в погреб и разбила нос. Он начинался у неё чуть ниже, чем у других, и выглядел курносым. Дедушка часто приговаривал: «Конечно, я тебя люблю! Если б не любил, разве взял бы в жёны с таким носом?».

Пары тех поколений всю жизнь проживали вместе, женитьба означала бесприкословное принятие человека однажды и на всю жизнь – со всеми особенностями, странностями, привычками и тараканами в голове. Никому и в голову не приходило «качать права» и доказывать, что один сделал/заслужил больше, чем другой. Всё было самим-собой разумеющимся, и никто не выступал против общепринятого уклада.

Женщины в татарских семьях, по крайней мере в XX веке, не подвергались никакой дискриминации. Вспоминая моих эбекэй, я не могу даже мысленно примерить на них образы каких-то рабынь с ущемлёнными правами. Женщины тех лет были сильные, бойкие, уверенные в себе. Совместный труд делал мужчин и женщин равными. Если муж косит траву, значит, в это время жена печёт хлеб. Пока жена поливает огород, муж кормит скотину. Мне кажется, в семейных отношениях тех времён было намного больше равноправия, чем когда-либо.