Спустившись в тамбур, Игорь, который снова возглавил наш отряд, повернул направо в тот коридор, который заканчивался лестницей вниз. Лестница опустила нас еще глубже под землю и вывела в новый тоннель. Он был шире, чем коридоры на верху, но воздух тут был спертым. Запах плесени усилился. А еще тут было сыро. У меня на лбу, уже через несколько шагов, выступили крупные капли пота. Дышать становилось труднее. В отличии от других коридоров, по которым мы сегодня прошли, стены этого тоннеля были не ровные. Судя по всему, тут не было ни бетона, ни металла, этот проход был пробит в камне. Кое где, стены сильно осыпались, нам приходилось обходить такие места. С правой, от нас, стороны коридора на равном расстоянии друг от друга, из пола торчали обломанные металлические стержни. Высотой они были, примерно, по колено. Посередине коридора, на всю его длину, шел закрытый металлический короб. Я, даже, предположить не мог для каких целей был пробит в скальной породе этот тоннель.

Пол в тоннеле шел наклонно, примерно, под углом в сорок пять градусов уходил вниз. Поэтому, мы спускались, держась руками за короб, как за перила. Пройдя еще шагов сто вперед, мы обнаружили, что дальше пол затоплен водой. При чем, уже через несколько метров, уровень воды поднимался, почти до середины стены. Это выше груди, подумал я. Никакой специальной экипировки у нас с собой не было, поэтому, нам пришлось развернуться назад.

Мы вернулись обратно в тамбур. Оставался последний коридор, который уходил вперед по крутой дуге. Стены этого коридора были круглые, впрочем, как и потолок. Создавалось впечатление, что мы движемся внутри огромной, круглой трубы. Вдоль всего пути, нас сопровождали толстые мотки кабелей, которые были закреплены под потолком тоннеля.

Минут через пять, тоннель привел нас в очередной тамбур, из которого шло две двери. Справа оказалась закрытая гермодверь. Слева и справа от этой двери были маленькие круглые оконца, больше похожие на иллюминаторы. Стекла в обоих окнах были целые. И, при детальном рассмотрении, это оказались не обычные оконные стекла, они были изготовлены из какого-то толстенного материала. Они не пропускали сквозь себя свет от фонарей. На этой гермодвери краска, практически не облупилась и мы смогли рассмотреть на ней многочисленные знаки.

На верху, посередине двери, примерно на уровне глаз, была нанесена большая буква «Д». Ниже крупными буквами были написаны два слова, оба заканчивались несколькими восклицательными знаками: «Внимание!!!» «Опасно!!!». Под этими надписями, в треугольниках на желтом фоне, были нанесены знаки радиационной, бактериологической и химической опасности. Я знал их еще с армейских времен. Не хватает только черепа с костями, и надписи «не лезь – убьет», которая красовалась раньше на всех трансформаторных будках, – подумал я.

Раз в эту комнату вход был закрыт, нам оставалось только исследовать вторую комнату. На двери, ведущей во вторую комнату, была табличка с надписью «душевая». К слову, дверь была открыта, при чем открыта так, что верхний угол ее, практически, впечатался в противоположную стену. На полу, под дверью, валялась вторая табличка с надписью «дезинфекция». Очевидно, при ударе двери об стену, табличка соскочила с нее и упала на пол.

Эта дверь не была похожа на гермодверь, которая закрывала проход во вторую комнату с иллюминаторами. Но и на обычную комнатную дверь она, то же, не походила. Это была массивная металлическая дверь, имевшей самую обычную прямоугольную форму. И ручка на двери была ближе к обычной, – не круг, который нужно было вращать, чтобы открыть гермодвери, которые постоянно встречались нам по дороге сюда, а обычная дверная ручка в форме буквы Г. Ну, не совсем обычная, а то же из толстого металла, – похоже, что тут все было сделано на совесть.

Мы, по одному, стали входить в душевую. Я, как обычно, шел замыкающим и, когда перешагивал через дверной проем, то, почти физически почувствовал на своем затылке чей-то взгляд. Тяжелый, не добрый взгляд. Я резко обернулся, водя фонариком из стороны в сторону. Сзади никого не было. Там был все тот же тамбур, выходивший в пустой коридор, и все та же гермодверь, ведущая во вторую комнату. Только теперь эта дверь не показалась мне запертой, со своего места я различал щель, толщиной в пол ладони между самой дверью и дверным проемом. А ведь, при первом рассмотрении, мне показалось что, она полностью закрыта. Возможно, дело было в другом угле обзора. Как часто любил повторять один мой знакомый, – «посмотри на это под другим углом».

Ну что ж, под другим углом, дверь была скорее открыта, чем закрыта. Возможно, мы это не доглядели сразу, когда осматривали ее, возможно, нас отвлекли странные круглые окна с толстыми стеклами. При мысли о стеклах, я, как будто, заметил движение в одном из них. Но, как я не присматривался, больше ничего не увидел. Вероятно, моему затылку просто померещился тот пристальный, недобрый взгляд. В темноте, скажу я вам, мозг человека выкидывает чудеса и почище.

Следом за ребятами я вошел в дверной проем. Душевая комната оказалась просторной. Просторной и квадратной, метров десять на десять, никак не меньше. Вдоль ее стен стояли металлические столы, ножки которых заканчивались колесиками. В конце душевой комнаты было три двери. Я заглянул в каждую из них.

Дверь слева вела в маленькое помещение с крючками на стенах. Похоже, что это была гардеробная. Справа от нее была дверь, ведущая в небольшую комнату, посередине которой был массивный стол. Стол был круглой формы, толстый, стоящий на толстой ноге, которая была расположена под его центром. Над столом был огромный светильник, по форме один в один, напоминающий этот стол, только его ножка была вмонтирована в потолок. И вместо столешницы, он был весь утыкан лампочками, расположенных под разным углом, относительно поверхности.