– Так оно и есть. Но представь, с чисто профессиональной точки зрения. Прав ли сотрудник полиции, который избивает до полусмерти, пусть и заслуживающего того человека?

– Прав, не прав… Боже, Рик, ты никогда же не был мямлей. Даже тогда ты скорее волновался по поводу своей карьеры и больше в шуточной форме рассуждал о «добре и зле». Что с тобой случилось?! – Элис дружески толкнула Рика в плечо, но Рик никак не отреагировал на это, будто остолбенел.

– Поверь, я и сам, не раз перебарщивал.

– В плане?

– На допросах. По большей части. Есть ещё парочка грехов конечно, но не о них сейчас.

– Рик, я не смогу понять тебя, если ты будешь говорить загадками, – Элис старалась сохранить спокойное выражение лица, но на самом деле она безумно волновалась – неужели Рик готов поделиться хоть чем-то после стольких лет? После того, что переломило его жизнь.

– Да тут не сложно понять, Элис, – он помолчал. – На допросах, иногда, я чувствую, будто какая-то волна гнева поднимается во мне, пожирает меня целиком. Иногда мне хочется сдавить допрашиваемому горло, всеми силами сдавить прямо пальцами… А потом выбить из него всю правду. Да так, чтобы он заговорил не только по делу, а вообще готов был рассказать вплоть до того, во сколько лет начал онанировать.

– Но если напротив тебя преступник…

– Не только, когда преступник. С разными приходится иметь дело людьми. И ведут они себя по-разному.

– Рик, но ведь…

– Тебе просто будет рассуждать, чем виноват алкаш, который сидит напротив меня и вместо нормальных ответов на вопросы, пытается, словно набить себе цену, ждёт, что мы накинем ему на бутылку. Юлит, делает вид, что не помнит, хотя уже даже известно, что он всё видел не более часа назад собственными глазами. А время идёт, преступник отдаляется от наказания, а этот сидит перед тобой и бахвалится. Или какая-нибудь стерва начинает тебе чуть ли не всю жизнь свою рассказывать, отвечая на вопросы так, что там вода только и льётся, хорошо если ещё не начинает придумывать от себя, привыкшая к сплошным сплетням и додумкам. А когда укажешь на то, что этого не могло было быть, ответ по типу: «Почему нет? Ведь возможно…» и понесла-а-сь…

– Я понимаю, Рик. Мне же тоже приходится работать с людьми. И это бывает не просто. Поэтому и существуют те, кто может помочь, кто…

– Элис, сколько раз мы обсуждали это? Нет и точка. Мне не нужны мозгоправы.

– Но это не совсем мозгоп…

– Нет! – Рик стукнул кулаком по столу. – Нет и точка!

Элис прекрасно знала, что может получить такую реакцию, но всё равно поникла и как-то вся сжалась. Это не ускользнуло от глаз Рика, хоть Элис и постаралась сделать вид, что ничего не произошло.

– Прости…

– Всё в порядке, – Элис решила перевести тему, чтобы Рик не успел уйти в себя. – Слушай, а почему нельзя найти убийцу девушки Стивена по камерам?

Рик побарабанил пальцами по столу, налил себе ещё полный бокал шампанского и, развалившись на стуле, опёр коленку о край кухонного стола.

– Потому что их просто нет. На центральной площади развесили и всё, – коротко ответил он.

– Погоди. Как нет? Их же обещали установить по всему городу!

– Обещать то обещали. Но имеем, что имеем… Зато, думаю, у нашего будущего мэра будет прекрасная возможность пообещать нам ещё грёбаные камеры.

Время неостановимо шло, стрелки на настенных часах над столом показывали уже половину трёх часов ночи, когда брат с сестрой решили, что они достаточно наговорились и устали. Они наскоро убрали со стола, хотя руки уже отказывались их слушаться, после чего Элис направилась в гостиную, где стоял широкий диван.

– А вот и моё спальное местечко, раз мой брат оказался всё же настолько добрым, что не выпроводил меня нафиг из своего дома, – икнув, радостным голосом провозгласила она. – Не найдётся для меня пледик?

Рик стоял позади неё, о чём-то явно задумавшись. Элис повернулась к нему, удивлённо вскинув брови.

– Эй, Рик! Ты уже уснул, что ли, стоя там?

– Я думаю, тебе было бы уютнее не на этом продавленном диване… иди за мной, – словно рассуждая, произнёс Рик.

– Неужели ты решил уступить мне тот чулан, который называешь своей комнатой? И неужели у тебя там менее продавленный диван?

Но Рик молча прошёл мимо действительно самой, пожалуй, маленькой комнатки в доме. В конце коридора располагались две двери, в которые Элис не заходила вот уже как три года. Ей начало казаться, что она уснула там, на кухне – Рик никак не мог бы решиться вновь зайти в эту часть дома, тот Рик, которого она знала эти последние три года. Элис почувствовала, как слёзы подступили к её глазам, а комок в горле не давал вдохнуть полной грудью. Рик дрожащей рукой открыл правую дверь – самой же большой комнаты дома. Комнату, которая раньше была самой уютной и самой весёлой в этом доме. Лишь соседствующая к ней комната в самом конце коридора должна была потеснить её с этого пьедистала. Должна была…

Конец ознакомительного фрагмента.