Шрифт:
– … пора с этим кончать!
– … скажи, с этими!
– … вышвырнуть всех вон!
– … всю их родню сажать или высылать!
И на не совсем ту тему:
– … он мне говорит, выкладывай пятьсот евро штрафа, а я ему: слушай, приятель, если я назову негра африканцем, он от этого побелеет?
– … повесили, штаны спустили, а в задницу банан засунули – угадайте с трех попыток, кто это?
Ответом на последнее был короткий, но громкий хохот.
И еще:
– Жаль, ей-богу, что войны нет, как бы я в автомат вцепился! А лучше – в пулемет…
– Что война? Там такие же будут, как ты, бедолаги. Нет, с автоматом хорошо к политиканам наведаться.
– А еще лучше в Брюсселе пострелять. В этих их евроструктурах.
И опять.
– … после смерти жены он запил, любил ее очень, сразу прицепились, забрали дочь и передали на воспитание парочке лесби, когда он узнал, достал где-то револьвер, пошел, застрелил обеих, а потом дочь и себя… в любом случае, ребенка не вернули бы…
– да, торговцы детьми это сила, у них все схвачено, в нашем доме живет одна из их шпионок, стоит где-нибудь детскому плачу послышаться, тут же звонит, и какая-нибудь подлюга из ювенальной юстиции тут как тут, на днях женщины на нее напали, избили, исцарапали, даже в полицию не пожаловалась, больно выгодный у нее бизнес, можно и порку стерпеть…
– … вообразите себе, эта сволочь Гайяр сказал в интервью, что арабов, которые насилуют женщин в переулках, тоже можно понять, до своих баб им, видишь ли, не добраться, у них мораль, а ведь у молодых ребят потребности…
Говорили не двое, не трое, многие, разные люди, обрывки подобных высказываний достигали ушей Доры со всех сторон, она сжалась, думая, как это все страшно, сколько в человеке злости, между тем, толпа становилась все гуще, у Комеди Франсез она совсем увязла, впрочем, все-таки ее вместе со всеми остальными куда-то несло, она с ужасом ждала, когда откроется вид на Лувр, и она увидит дымящиеся развалины, и когда ее вынесло на Риволи, и оказалось, что Лувр цел, по крайней мере, с этой стороны, она испытала несказанное облегчение, собственно, так трястись, наверно, и не следовало, весь Лувр сразу взорвать не могли, на это понадобилась бы атомная бомба.
Риволи была забита людьми, транспорт, наверно, пустили в объезд, ни одного автобуса, а тем более машин, видно не было, толпа захватила и проезжую часть и, медленно двигаясь направо вдоль стены Лувра, огибала ближнее крыло и, смешавшись с другой толпой, двигавшейся навстречу с той стороны Риволи, вливалась во двор Наполеона… Дора удивилась, что нигде нет полицейских, которые пытались бы эту людскую массу повернуть вспять или хотя бы задержать, но, оказавшись в виду арки Карузель, поняла, что преграду толпе создали там, двор был оцеплен и полон людей в форме, и, посмотрев туда, где таких собралось больше всего, она, похолодев, наконец увидела то, что представляла по дороге, ближняя часть крыла… Денон, кажется, так?.. и дальняя, прилегавшая к Старому Лувру, были целы, но середина превратилась в груду руин, у них уже гудели какие-то машины с кранами, суетились люди, разбирали обломки, под которыми наверняка были тоже люди. Люди и?.. Она не могла сообразить, что за залы расположены в том месте, хотя в школьные годы их несколько раз водили в Лувр, но он слишком велик и полон всего, так что запомнить, где что висит, мог только завсегдатай…
Каким-то образом ей удалось пробраться к самому оцеплению, она оказалась невдалеке от памятника Людовику, поднявшись на цыпочки, попыталась разглядеть, что, не знала сама, и вдруг увидела Ива. Он стоял внутри оцепления в десятке метров от нее и разговаривал с парой хмурых мужчин в штатском, на нем были те же старые джинсы, что и в прошлый раз, однако вместо майки синяя трикотажная рубашка с короткими рукавами, она пожалела, что не успела надеть новую блузку, но тем не менее крикнула:
– Ив!
И он обернулся. Не только обернулся, но оставил своих собеседников и подошел к ней.
– Медора! Что ты здесь делаешь?
Она растерялась и пролепетала:
– Что и все.
Ив хмыкнул. Она попробовала объяснить:
– Я хотела увидеть…
– Ну и? Увидела?
Она безмолвно кивнула.
– Собираешься тут остаться?
Она замотала головой.
– Тогда пойдем.
Он огляделся, Дора думала, что он прикажет ее пропустить, но ничего подобного он не сделал, а сказал:
– На Риволи не протолкнешься. Проще выйти к Сене. Иди в ту сторону.
И сам зашагал вдоль оцепления туда же. Дора пробралась сквозь толпу, у ворот, где оцепление кончалось, они встретились и вышли на набережную. По мосту Карузель тоже шли люди, но не столь плотно, и Ив предложил:
– Как насчет того, чтобы перейти на Левый берег? Можем заглянуть ко мне, угощу чашкой кофе.
Дора кивнула и несмело спросила:
– Ты работаешь в полиции?
– Упаси боже! Просто один из инспекторов, которые занимаются этим делом, мой сосед и приятель.
– Но ты знаешь, что случилось?
– Этот подонок подошел, не очень близко, конечно, бросил в окно маленькую гранату, специальную, там бронированные стекла, просто так их не пробьешь. Проделал дыру, потом подскочил и кинул внутрь бомбу.
– И кто это был?
Ив пожал плечами.
– Когда приехала полиция, от него оставалось только кровавое месиво. Тут же масса народу, набросились сразу.
Дора поежилась.
– Не одобряешь самосуда? – спросил Ив иронично. – Я тоже не одобряю. В принципе. Но смертной казни ведь нет. А эта сволочь бросила свою пакость в зал итальянской скульптуры. Где, между, прочим, Микеланджело. О живых людях не говорю, там было несколько десятков человек. Как минимум.