С Миной мы познакомились через пару недель после того, как меня переселили в другой отель. Именно тогда он, наивный мальчишка, еще не развращенный, как арабские мачо-обманщики, предложил просто поехать в город и посмотреть Хургаду. Я наблюдала за ним раньше. Он был скорее застенчивым, чем раскрепощенным, еще не уверенным в своих действиях, но боялся показаться новичком. Мина работал на все сто. У него было красивое телосложение, было заметно, что он занимался спортом, и это ему очень помогало.

Если говорить честно, он избегал девушек. С туристками, которые заигрывали, он не особо разговаривал. Да и языками он владел неуверенно. Он видел, что и я избегаю парней и не общаюсь почти ни с кем, и ему это нравилось. Наверно, и я ему нравилась, но гордость не позволяла это как-то проявить. Пару раз во время вечерних шоу между нами случалась словесная перепалка. Но потом все само собой прошло. Мы начали общаться, когда однажды остались за одним столом в гостиничном ресторане. Разговорились. Он рассказал, что учится, приехал на каникулы к сестре, она устроила его на работу. Я сказала, что устроилась на работу, подписав контракт еще дома, в Украине. Мина предложил показать мне город, если я не против, только придется ехать общественным транспортом. Я не возражала.

Была глухая ночь, когда мы с Миной выбрались из отеля и пошли в сторону дороги, где останавливалась маршрутка. Звездное небо освещало дорогу, но этого света было недостаточно, чтобы разглядеть то место, где могла бы остановиться маршрутка. Фонари с разбитыми и давно перегоревшими лампами стояли устрашающими силуэтами вдоль дороги. Я чуть не упала, споткнувшись о бровку [1] .

— Черт, зажигалка не работает.

Мина осветил мобильным телефоном место, где мы стояли.

— Давай вернемся к будке охранника, я попрошу прикурить.

— Ладно, — согласилась я.

Мы поплелись в обратную сторону, разглядывая каменные глыбы под ногами с помощью света от мобильных телефонов. Тусклый огонек моего телефона выключался каждые несколько секунд, и я опять спотыкалась. Мина, взяв мою руку, положил на свою, согнутую в локте.

— Иногда ты очень милый…

— Если не учитывать наши разногласия во время шоу, — парировал он, ответив улыбкой на мою улыбку.

Он действительно мне нравился, мне казалось, что он более чистый и честный, чем многие арабы, которых я встречала. Он улыбался, и его улыбка была неподдельной, искренней. Я отвела глаза. Я слишком боялась отношений с местным населением, будучи наслышанной об их культуре или бескультурье, об их отношении к русским и украинцам. Я не хотела открываться и доверять ни одному из них.

Тогда мне казалось, что в пустыне, где тебя окружает лишь серый песок и каменные глыбы, где листья фикуса, которые ты видишь на территории отеля, являются лишь искусственной ловушкой, посаженной рукой человека с целью привлечения туристов, не может жить или существовать душа человеческая. Красивое море — лишь оазис, на который ведутся туристки, как на красивую внешность араба-мужчины. Так думала я до момента встречи с Миной.

Как я сказала, до того момента, как очутилась здесь, я не знала, что на ближнем востоке еще остались христиане, да и о мусульманах я думала нехорошо. Как и многие из нас, думала, что все такие, как друзья моей сотрудницы: альфонсы или террористы, о которых говорили по телевизору. Позднее, будучи в столице арабской страны, я встретила много хороших людей, относящих себя к обеим религиям.

Среди мусульман множество хороших людей. У нас много друзей-мусульман, выручавших нас с Миной, когда было тяжело. Посещая церкви, знакомясь со здешним миром, я встретила и настоящих христиан, раскрыла свою любовь к христианству, свое уважение и почитание нашего христианского Бога.

Я поняла, что ошибалась, ведь судьба толкнула меня на эти редко встречающиеся настоящие изумруды, на людей, еще более чистых и невинных, чем те, которые мне встречались раньше. Добрые, верные, любяще, с открытыми сердцами и душами, наполненными истинной Верой.

Все же мало кто знает про коптов. А в маленьком мире, созданном пятнадцатью процентами от общей численности населения страны, живут люди, которые из поколения в поколение передают христианские традиции, как редкий цветок. Этот цветок тысячелетиями не могли растоптать. Его сохранили в первозданном виде люди, борющиеся за свои права в стране, где господствующей религией является ислам с его традициями, мировоззрением. Люди, которым когда-то приходилось платить налог за право быть христианином.

Хотя позже я увидела, что среди них были и люди, только называющие себя христианами, которые не желали помочь своим братьям по вере. Они, переехав в туристический центр, вдалеке от матери и близких терялись в толпе мелочных и беспринципных людей, сами того не желая, становились им подобными. Все, как и везде…

Но в те первые месяцы моего пребывания в восточной арабской стране у меня все еще сохранялось состояние эйфории, и серый песок казался мелочью на фоне вечного лета, солнца и соленого морского бриза.