– Путешествие в пространстве в любую точку вселенной, я правильно понял?

– Ну, я бы сказал – разведанной вселенной. Точнее, только к тем звездам, координаты которых известны точно. Но это не все, – Андрей-копия многозначительно посмотрел на Андрея. – Путешествие во времени…

Изображение корабля и звезд померкло, появилась странная схема, напоминающая петлю Гистерезиса.

– Эйнштейн был прав, утверждая, что время подобно пространству, и приравнивая измерение времени к измерению, скажем, расстояния. У нас мало времени, и я буду максимально краток. Разберешься позже. Тахионы существуют в другом измерении – за гранью скорости света. Мы знаем, что они есть, но в нашем мире их нет. Можно сделать простой вывод, что в измерении тахионов есть свое время и свое пространство.

– Подожди минутку, я не совсем понимаю. Тахион – это частица, перемещающаяся со сверхсветовой скоростью. Корабль не тахион, тахионы не создают связей, подобных межатомным!

– Это так. Но вспомним, что при преодолении телом скорости света, к примеру в результате проваливания за горизонт событий черной дыры, одна из координат пространства переходит в координату времени. Пространство становится двухмерным? Мультяшным? Не совсем. Тахион трехмерен, как и любая частица в пространстве. В своем пространстве. Но и в нашем пространстве мы способны регистрировать тахионы. Улавливаешь?

Андрей-копия внимательно посмотрел на Андрея. Научные формулировки привели того в чувство, и он пытался уловить смысл услышанного.

– Когда этот звездолет достигает скорости света, он превращается в тахион, как для нашего пространства, так и для пространства самих тахионов. То есть огромные расстояния нашего пространства становятся преодолимыми практически мгновенно. Остается два вопроса: как быть с межатомными связями, обеспечивающими само существование любой материи, и что происходит со временем.

Андрей-копия снова стал ходить туда-сюда.

– Для звездолетов нашли простое решение – они путешествуют в оболочке из «своего» пространства, удерживаемого силовым полем обычной плазмы. По сути, корпус звездолета – это гигантский трехмерный плазмотрон, позволяющий удерживать на любом ускорении пространство внутри себя. Расход энергии колоссален, он даже не сопоставим с расходом энергии на разгон корабля до световой скорости.

– А время?

– Да, внешне одна из координат пространства превращается в координату времени. То есть фактически для самого корабля в виде тахиона время становится двухмерным. Но только в пределах петли, – Андрей- копия указал на схему. – Максимальный временной промежуток, в котором можно маневрировать, составляет чуть больше одного года. Преодолеть годовой предел удалось только один раз. Наши далекие потомки умудрились прыгнуть на триста лет в прошлое – в наше настоящее. Как это получилось – они не знают. Вернуться назад не могут.

– Подожди, значит, они здесь?

– И мы сейчас на их корабле…– Андрей-копия торжественно обвел руками пространство вокруг. – Добро пожаловать на борт звездолета «Альбатрос»!

Изображение вокруг растаяло. Они находились в просторном помещении, залитом равномерным теплым светом. Обычная земная мебель, цветы в вазонах, серый маленький диван, на котором сидел Андрей. Газета лежала рядом.

Часть одной стены разъехалась в стороны, освобождая огромный прямоугольный проем – иллюминатор. Андрей встал и подошел к «окну». Голубая планета занимала треть горизонта. Он часто видел изображение Земли из космоса по телевизору и в книгах. То, что он видел сейчас, не шло с ними ни в какое сравнение. Великолепие планеты завораживало. Океаны и континенты, местами закрытые белыми облаками, были полны жизненных красок. Андрей невольно вспомнил астронавтов, летавших на Луну. Наверное, они испытывали похожие чувства, увидев родную планету с такого расстояния. Вместе с этим усилилось ощущение нереальности происходящего.

– Итак, – напомнил о себе Андрей-копия, – мы на звездолете, и я предлагаю тебе путешествие к звездам!

– Почему я?

– Далеко не все люди способны понять и принять то, что с тобой сейчас происходит. Когда ты смотрел на звездное небо и думал, сенсоры звездолета регистрировали импульсы твоего мозга. Если хочешь – они читали твои мысли. И вот ты здесь.

– Зачем? Зачем я вам, э…им нужен? Я могу что-то сделать для вас, э… них?

Андрей-копия остановился.

– Конечно, они, – он подчеркнул это слово, – они не альтруисты. Они многое могут, многое умеют. Но очень многое они растеряли за триста лет, а жить им придется сейчас – в наши дни. Одним словом – они хотят поучиться у нас, у их предков.

– Они хотят жить на Земле? – Андрей недоверчиво посмотрел на свою копию. – Но это вызовет всплеск прогресса – новая техника, новые возможности. А как же временной парадокс? Они будут жить и здесь, и там? Это возможно?

– Я разговариваю сейчас с тобой, – Андрей–копия подошел к Андрею. – Ты не понял… ты – это я, только через год.

3.

Андрей шел завтракать в столовую звездолета. Архаичное название места приема пищи сохранилась. Это очень забавляло. Через триста лет экипаж звездолета говорил на русском языке. Не было никакого акцента. Сохранилась и традиция здороваться за руку. В остальном все было по-другому. Люди – экипаж корабля произвели на Андрея странное впечатление. У всех, кого он видел, тела и лица были прекрасны, у всех без исключения. Не было слишком молодых и слишком пожилых. Апполоны и Венеры шли навстречу и улыбались ему. Он улыбался в ответ.

Люди вели себя неестественно, точнее, противоестественно. С ним охотно общались, рассказывали и объясняли, внимательно слушали, но при этом демонстрировали минимум эмоций – только стандартная улыбка. Он с интересом рассматривал женщин, пытался бросать недвусмысленные взгляды, получая все ту же улыбку в ответ.

Иногда появлялась мысль, что он общается с роботами, роботами – андроидами. За триста лет прогресс мог уйти намного вперед. Однако они ели, причем вкусы у всех были разные, они ходили в туалет, посещали бассейны и спортивный комплекс звездолета. Вряд ли это был спектакль для одного зрителя. Но сомнения были.