К нему

Когда вы вместе, то всё кругом кажется неважным. Вы не замечаете ничего и никого, а концентрируетесь на своих отношениях, пытаясь думать, как поступить…но именно в такие моменты нужно как раз не думать, а дать волю чувствам! Если двоим друг без друга плохо, то всё уже решила сама судьба. Не стоит создавать проблемы, которых нет, и никогда не было… Берегите друг друга, несмотря ни на что!

Ночь разрывала своими когтями мою душу. Именно в период сумерек и в самый пик ночной тьмы, на разум накатывают плохие мысли. Я уже целый год сижу одна в своей комнате, спрятанная в этот панцирь из четырёх стен. Это мой кокон, наверное, надолго. Мне всего девятнадцать лет, а такое впечатление, что я уже прожила целую половину жизни, причём не лучшую.

Луна наполнила всю комнату своим светом. Меня этот свет раздражал ещё больше, и я укрылась в своей постели с головой, и даже это не помогло. Слёзы хлынули потоком. Но я не рыдала, как полоумная, а лежала неподвижно с закрытыми глазами. Спустя пять минут, которые длились бесконечно долго, я снова села на край постели. Казалось и щёки высохли уже от слёз, а мысли по какой-то невидимой команде просто исчезли. В этой неподвижной позе я просидела не меньше часа, глядя в одну точку. Сомневаюсь, что я даже моргала за это время. Настолько было тошно от всего.

Время до пяти утра так и прошло, пока я окончательно не изморила своё тело усталостью, а мозг раздумьем. Но, как только накатил сон, я подорвалась с постели от ужаса. Мне казалось, что чьи-то стальные руки хватают меня, а ужасающее лицо неживого существа смеётся, стоя прямо надо мной. Снова страшный сон. И так каждую ночь. Я наверное уже схожу с ума. Меня точно кто-то проклял….

Спать я уже не могла, и вообще боялась, чтобы снова не видеть эти кошмары. Включив занудный телевизор и без звука пересматривая каналы, я окончательно проснулась и пришла в себя. Слава богу, уже светает! За дверью моей спальни слышаться шаги мамы. Она переживает — сплю ли я, но услышав, что я не сплю, входит в комнату.

— Доброе утро, солнышко! Ты что снова не спала? — встревожено говорит мама.

— Доброе утро! Да, снова.

Я злюсь сама на себя оттого, что не могу ответить маме без раздражения в голосе. Но у меня не получается после стольких месяцев (или даже больше) без нормального сна и кучей переживаний нормально реагировать на вполне приемлемые вопросы. Родные не виноваты в том, что я такая глупая и переживаю каждое неприятное и тяжёлое происшествие во стократ.

— Тебе нужно поспать, Мия! — с той же тревогой говорит мама, делая вид, что не замечает моего раздражения.

— Я позже выйду. Наверное посплю.

Понимая, что меня сейчас лучше не трогать, мама выходит из спальни. Я выключаю телевизор и беру очередную книгу. Читать по пятьсот страниц за полтора дня для меня стало спасением. Это немного отвлекает от своей собственной жизни и погружает в совершенно другой мир. Наконец, когда просыпается и папа, я вылезаю из своего заточения, в которое сама же и спряталась.

Перекинувшись обычными пожеланиями доброго утра, мы все до жути по обыденному приступаем к своим делам. Я по утрам стала всё время пить кофе. Горьковатый вкус напитка слегка расслабляет нервы и бодрит тело.

Выглянув в окно, понимаю, что весна уже полностью вытеснила зиму, и на улице тепло. Снова не позавтракав, мне нехотя пришлось одеваться и выходить в университет. Не хочется ни наряжаться в платье, ни краситься, ни вообще смотреть на себя в зеркало. День — как день, я — как я. Натянув джинсы и тунику, я схватила свою набитую сумку и вышла. Легкий прохладный ветерок взбодрил ещё сильнее. Наверное теперь я могу уже жить почти без еды и без сна. Почти, как монахи, которые питаются сухариками и водой, а остальное время проводят в молитве. Но я почему-то молиться не могу. Мне кажется, что бог вообще меня не слышит. Все девятнадцать лет не слышал. По крайней мере, в моей жизни было всё одинаково скучно, и лишь изредка (очень изредка) что-то происходило приятное.

Я вошла в свой наскучивший университет. Хотя, учёба сама по себе мне нравится, но отношения преподавателей портили всё. Поэтому мне не хотелось ни сидеть дома в своём коконе, ни долго засиживаться на парах. Но, спасибо всё-таки нашему деканату, что нам ставят не много занятий. Проходит десять минут лекции и только сейчас начинают сползаться опоздавшие. Моя подруга Джулия тоже в их числе. Я пытаюсь перебороть сонливость, и взбадриваюсь, когда она всё-таки садиться рядом и начинает что-то тихо говорить.

— Фух, я ничего не пропустила? — доставая из сумки тетрадь для лекций, спрашивает подруга.

— Ничегошеньки.

И я снова впадаю в своё состояние «оцепенения». Пытаюсь вникнуть в слова преподавателя, но от недосыпания снова цепенею, превращаясь в живую статую.

— Что вы будете делать на защите, если не знаете элементарных вещей? — говорит преподаватель, и я вздрагиваю от этих слов.

Я вообще не думаю о защите диплома. Всё равно все защитим. Ещё целый год. В моей голове совершенно другие мысли о том, что я буду делать после пар и как сбегать от одиночества.

— Идём по магазинам? — спрашиваю я у подруги.

— Не знаю… делать так много. Идём ненадолго.

Я знаю, что это «ненадолго» затянется часа на два и я рада такому повороту событий. На два часа меньше мучений и дурных мыслей. Под конец лекции я начинаю ёрзать на стуле от нетерпения поскорее выйти на улицу. Наконец раздаётся звонок, и мы со всей группой идём к другой аудитории. Эта лекция гораздо хуже предыдущей. На ней моё «оцепенение» не прекращается ни на минуту, и я, как робот записываю конспект, вообще его не понимая. Опять же из-за этого крутится мысль, что скорей всего это я дура, что не могу осмыслить суть предмета. Джулия замечает мою кислую физиономию.