По этой причине корсиканцев и называли берсерками. Или берсами. Во время жаркого боя, когда всё внимание концентрируется на чём-то другом, они иногда не разбирают, какие именно воспоминания кидают в топку заклинания. А ведь именно воспоминания делают людей теми, кем они являются.

Броня даже могла с уверенностью сказать, когда именно это произошло с ней: во время финального рывка, когда нужно было одно за другим творить заклинания, но боли для них уже не оставалось.

— Думаю, я забыла, в первую очередь, о ненависти. О её причинах, — синие глаза скользнули в сторону прилаживаемой к месту отрубленной руки и задержались на характерных следах, оставленных пальцами целительницы поверх оставшейся после тумана кровавой корки. — Глупость, да? У меня было столько крови, которую можно было использовать в качестве источника силы, а я о ней даже не подумала. Настолько привыкла обходиться внутренними резервами. Форде, да мне достаточно было просто схватить любого хомяка и высосать его!

— Полно тебе, — умиротворяюще увещевала Фортуна. — На твоём курсе одолеть взрослого некромага, полностью одоспешенного и снаряжённого одноразовыми державами — это настоящий подвиг. Если ты и правда потеряла только причины ненависти и, быть может, пару магических формул, то, считай, провела бой почти идеально.

Закончив с рукой Туна тут же навела волшебную палочку на меч, всё ещё цеплявшийся зубцами за ладонь Брони, не столько причиняя боль, сколько мешая удобно расположить кисть.

— Ты лучше помоги целительнице, и перечисли повреждения, которые помнишь.

— Сотрясение, одышка. Многочисленные синяки, порезы и ссадины под слоем крови. Где-то там есть залеченное пулевое ранение, — пациентка начала активно сжимать и разжимать кулачок правой руки. — Плюс, я словила проклятье на грудную клетку, а моё тело некоторое время работало на износ под “последним рубежом”.

— Не пытайся разогнать кровь, — заметила Фортуна манипуляции своей подопечной. — Я не успела соединить кровеносные сосуды и нервы. Только закрепила кости и прокинула магический контур: от онемения ты никуда не денешься.

Костяной клинок с характерным звуком стукнулся об пол, а целительница, тем временем, занялась обработкой порезов.

— Настоящая медпомощь будет уже дома. Сейчас я просто ставлю тебя на ноги, чтобы ты не была мёртвым грузом во время побега.

— А Дарку сейчас, наверное, весело, с половиной онемевшего тела, — хохотнула синеглазка, отвлекаясь на льнущую к её боку змейку.

— Тремя четвертями, — уточнила слечна Штернберк. — Тремя четвертями, Бронь. “Последний рубеж”? Вот, леший! Он же поглощает боль!

— Знаю. Но я и не планировала и дальше биться на внутренних резервах: просто отрубленные ноги, которые собиралась использовать вместо державы, обронила, когда меня дёрнули сюда, — ответила девушка, не отводя взгляда от рептилии, казалось, довольно высунувшей язычок от поглаживания её чешуйчатой макушки пальчиком. — Модификация “последнего рубежа” для корсиканцев слишком сложна. Я пока не решусь попробовать её на себе.

— И не надо, — вздохнула Фортуна и вжала волшебную палочку в висок пациентке. — Одна ошибка, и ты сама себя отравишь.

— Эй! Туна! Малышка, ты там долго?! — незнакомый мужской голос заставил Броню дёрнуться.

Она хотела-было обернуться в сторону выкрика, но побоялась, что из-за этого жеста волшебная палочка целительницы может соскочить и уткнуться прямиком в глаз.

— Ещё тридцать секунд и одеваемся! — громко ответила голосу слечна Штернберк.

— Кто это? — обеспокоенно спросила пациентка.

— Не беспокойся, ты его не забыла, — поспешила уточнить Фортуна. — Ты и не знала. Это мой отец. Он, как понял, для чего мне нужны доспехи, сразу примчался.

В голове вдруг стало как-то светло и ясно. Словно бы, незаметно для себя, Броня успела дать хорошего такого, душевного храпака, часов на четырнадцать. А ведь во время боя некромагичка даже не подозревала, насколько, оказывается, её мысли путались из-за сотрясения.

— Его помощь очень своевременна, — рука синеглазки замерла, когда змейка вдруг решила обвить девичье запястье и подняться по нему выше, к локтю. — Опытный некромаг в подобном столкновении является очень хорошим подспорьем.

— Не то слово, — волшебная палочка сместилась. Она скользнула вниз по телу и забралась под кирасу, пытаясь нащупать кончиком район почек. — Так… “последний рубеж”… Раз под ним одышка не усилилась, значит, внутренние повреждения не очень страшные и до дома подождут, зато ты сможешь колдовать без риска снова словить берса. Запомни раз и навсегда: принудительный контроль дыхания при спазматическом сбое применять нельзя. Это попытка лечить следствие, не разобравшись в причине: к хорошему подобные выкрутасы не ведут.