Последняя деталь привлекла внимание синеглазой некромагички, слишком хорошо усвоившей слова преподавателя ритуалистики, настаивавшего на том, чтобы профессионал, берущийся за работу по упокоению духов, забыл словосочетание “незначительная мелочь”.

— Кто на раскладушке спит?

— Раскладушке? — пани Вейлис бросила быстрый взгляд в сторону означенного предмета. Ей явно не хотелось об этом говорить. — Уже никто. Она для гостей.

— Мы хотели бы, чтобы для гостей, — вмешался в беседу доселе молчавший парнишка.

Голос бойкий. Уверенный. Наглый. По сути, он, сам того не понимая, требовал признания равенства не только от матери, но и от заезжей некромагички. Ой, дурак… ой, дурак… это Броня мягкая и добрая. А многие из её однокурсников и однокурсниц, действительно, могли бы и оскорбиться. Особенно те, кто достаточно беден, чтобы тратить время на приём заказов от челяди: таким даже причины для обиды не нужны. Достаточно лишь повода.

— На ней сплю я, — уточнил мальчуган. — В старой кровати бабушки мне снятся кошмары.

— Ма-акс, — шикнула на него хозяйка, но тут же замолчала, заметив поднятую руку Брони.

Жест, который не только призывал родительницу помолчать, но и говорящий о том, что избежать внимания важной гостьи у паренька уже не выйдет.

— Вы сейчас оба неправы. Совершенно неправы, — девушка стрельнула из указательного пальца в сторону пани Вейлис. — Вот вы, потому что скрывали подробности от некромага. Я бы могла начать изгонять не того духа, за которого вы мне платите. И это в лучшем случае. В худшем — подобные недомолвки допустимо счесть оскорблением… — Броня подняла бровь, переводя взгляд на Макса. — А вы, юный пан, потому что позорите родителей. В столь грубой форме даже к соседке по лестничной клетке обращаться недоупстимо, — парнишка закатил глаза и скривился. — А некромаг за подобное неуважение может и проклясть. Легонько так. На пару часиков. И не надо кривиться, я же могу и на пару часов мышцы в таком положении заклинить. Болеть начнёт уже минут через десять.

Небольшой урок хороших манер явно не повредит мальчишке, очевидно, ещё не понимающему, как устроена жизнь. Это здесь, внизу, у далёкой от магии челяди могут быть “простые” и “свойские” отношения. Там же, наверху, всё совсем иначе. Неверное слово могло обойтись крайне дорого. И пусть миры челяди и некромагов пересекались не слишком часто, никогда не стоило забывать о главном.

Некромаг — не узкий специалист, который явился к вам в гости за вашей денюжкой. Некромаг — это представитель особой касты, по тем или иным причинам снизошедший до того, чтобы взять заказ у простолюдинов. И пусть по форме эти два события и могут быть похожими, по сути они различны в той же мере, в какой различны пламя и лёд.

— А ну извинился перед слечной, — это подоспел отец семейства. Уже в белой рубашке, сквозь которую частично просвечивала майка. Желая услужить высокой гостье и продемонстрировать свой статус в рамках отдельно взятой квартиры, он выдал Максу душевного подзатыльника.

— Ай… — новый владелец оплеухи, ясное дело, тут же слегка склонился и потёр саднящее место удара рассеянным жестом.

— Не надо, — покачала головой Броня. — Во-первых, я проявляю строгость не ради уважения чьего бы то ни было. Последнее меня волнует не больше, чем размер земельного налога в Узбекистане. Моей целью было уберечь вашего мальчишку от плодов его наглости, — девушка нахмурилась. — Во-вторых, мои коллеги по цеху как правило смотрят на факт извинения сквозь пальцы. Профессиональная деформация. Мёртвые не прощают и не забывают. Да и в целом, холодность и жестокость очень полезна в нашем ремесле.

Внимательные синие глаза некромагички вновь строго посмотрели на хозяйку.

— Итак, расскажите, чем, кроме кошмаров, вас беспокоит дух.

— Ну-у-у… — женщина бросила взгляд на мужа. — Постоянно крупы сыпятся… перец… соль… телевизор время от времени включается сам по себе.

Броня проследила за направлением взгляда женщины. Объектом интереса был тот самый маленький пузатый кинескоп на холодильнике.

— Пан Макс. Вам спать это хтоническое устройство по ночам спать не мешает?

— Мешает, но я звук ставлю потише и полотенцем накрываю, — объяснил мальчонка. — Поэтому оно только слегка мерцает сквозь покрывало.

Броня задумалась. Значит, что выходит? Призрак насылает кошмары на тех, кто покусился на его кровать, но не трогает тех, кто спит на раскладушке в месте, где, судя по одной из основных жалоб, чаще всего проявляет свою активность. По сути, дух…

— А ещё…

Броня подняла руку, призывая заговорившего отца семейства помолчать. Она не любила, когда ей мешают сосредоточиться в самый разгар мыслительного процесса.

По сути, дух не проявлял враждебности к семье. По крайней мере, ничто из озвученного не указывало на обратное. А это значит, что призрака можно было попытаться упокоить, не уничтожая окончательно.

— Хорошо, продолжайте.

Ещё некоторое время девушка выслушивала жалобы, между делом уточняя детали, на которые семейство, скорей всего, внимания не обращало. Нужно было выяснить, имелись ли пункты, которые опровергали гипотезу Брони.

Их не было.

Почившая бабуля не проявляла никакой по-настоящему опасной и вредной активности. Ни нашествия вредоносных насекомых, ни повышенной активности пауков. Продукты портились только в том случае, если оказывались в маленьком холодильнике, при жизни принадлежавшем этой беспокойной собственнице. Никаких кошмарных видений, которых нельзя было избежать, соблюдая несложные правила, в общем и целом укладывающиеся в формулировку "не лезь туда, где бабушка хозяйничала при жизни". Болезней в доме тоже не стало больше; даже у растений.