Выходит какая-то глупая игра в бирюльки: людям хочется сделать мне одолжение, и ждут они, чтоб я попросил, а мне хочется показать, что я ни в грош ставлю свои пьесы, и я упрямо, как скотина, пишу в своих письмах только о погоде, нe заикаясь о пьесе. То же и в Москве.

Пьеса "Леший", должно быть, несносна но конструкции. Конца я еще не успел сделать; сделаю когда-нибудь на досуге. Но она лучше "Лучей и туч", которые я видел и которые Вы будете видеть в пятницу. Не будем торопиться.

Миша кончил курс. Если б я был министром, то сделал бы его податным инспектором или акцизным. Его тянет к серенькой обывательской жизни, и хочется ему жениться во что бы то ни стало хотя бы на разбитой сковороде, да только бы поскорей.

Ах, как много пьес приходится читать мне! Носят, носят, без конца носят, и кончится тем, что я начну стрелять в людей.

Завтра вышлю материал для новой книжки. Или подождать? Хорошо, погожу... Если в типографии теперь много работы, то месяц или два подождать можно...

Свободин гостил у меня летом. Он, уверяю Вас, очень добрый, не хитрый и нескучный человек. Главное - не давайте ему рассуждать. Актерам нельзя позволять рассуждать. Уж очень скучно слушать. А в остальном народ весьма и весьма сносный. Будьте здоровы. Когда же в Москву? Хочу открыть в Ялте книжный магазин. Возьму место в городском саду и украшу город мавританским павильоном. Торговать буду шибко.

Ваш А. Чехов.

709. А. П. ЛЕНСКЮМУ

2 ноября 1889 г. Москва.

2 ноябрь.

Большое Вам спасибо, дорогой Александр Павлович, за то, что прочли мою поганую пьесищу. Спасибо и за комментарии: в другой раз уж не буду писать больших пьес. Нет на сие ни времени, ни таланта и, вероятно, нет достаточной любви к делу.

И я занят по самое горло. "Лешего" переделывать не стану, а продам его в единое из частных театральных капищ. Дам другое название, возьму 500 целковых и чёрт с ним.

Когда выпадет снег, не поехать ли нам вместе к Левитану? Я был бы очень рад.

Сегодня напишу в Питер, чтобы там не ставили "Лешего". И в Питере пущу в частный театр. Пусть слоняется, аки тень нераскаянного грешника, из вертепа в вертеп, из потемок во мглу...

Пишу рассказик. После 20, кажется, поеду в Питер.

Почтение Лидии Николаевне.

Ваш А. Чехов.

Еще раз спасибо от души.

710. А. С. СУВОРИНУ

5 ноября 1889 г. Москва.

5 ноябрь.

Податель сего, мой братец, желающий поступить на государственную службу и жениться, передаст Вам сверток рукописей для будущей моей книги и письмо для г. Неупокоева.

Посылается Миша в департамент окладных сборов хлопотать о месте вице-директора. Говорят, что университетские люди нужны, а коли нужны, то и пусть едет. Все равно, что дома болтаться, что в департаменте ненужные бумаги писать.

Моя фамилия редеет: один умер, другой уходит... Это мне не нравится.

Если Миша своим приходом помешает Вам работать, то не сердитесь. Покажите ему Настю и Бориса. Будьте здоровы и счастливы 1000 раз.

Ваш А. Чехов.

711. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ

7 ноября 1889 г. Москва.

7 ноябрь.

Многоуважаемая Анна Михайловна!

Благодарю Вас за деньги и за обещание познакомить меня с миллионершей. Кстати: настоящие ли у нее миллионы? Если настоящие, а не дутые, то почему она до сих пор не вышла замуж? Я человек подозрительный...

Пьеса у меня есть, но говорить о ней я могу только нерешительно... По моему мнению, пьесы можно печатать только в исключительных случаях. Если пьеса имела успех на сцене, если о ней говорят, то печатать ее следует, если же она, подобно моей, еще не шла на сцене и смирнехонько лежит в столе автора, то для журнала она не имеет никакой цены.

В Петербург я приеду, должно быть, в декабре.

Ко мне один за другим ходят посетители и мешают мне кончить это письмо. Вообще мне очень мешают, и я охотно бы переселился на Северный полюс, где, как известно, с визитами не ходят.

Был ли у Вас мой брат, новоиспеченный юрист? Если хотите, он расскажет Вам про государственную комиссию, которая его экзаменовала. Нам труднее было экзаменоваться.

Моя фамилия благодарит за поклон и кланяется. Часто вспоминают, как вместе с Вами ехали до Иванина.