– Что я буду делать там, в вашей Германии? – спросил папа, и по тону было ясно, что вопрос риторический.

– Все-таки будешь не один…

– Ерунда! – ответил отец.

– Но в том, что он уже далеко не один, вам не признался?

– Да я и не расспрашивала. Честно говоря, не предполагала, что папина скорбь окажется столь краткосрочной. Знать бы тогда, что после этого телефонного разговора мы с отцом уже нормально не пообщаемся, знать бы…

В ноябре 2010 года я занималась на кухне домашними делами, заходит дочь и огорошивает: «Дед женился». Оказалось, Интернет пестрит сообщениями о бракосочетании артиста Петренко и некой женщины по имени Азима. На фотографиях на папе был замысловатый тюрбан, о невесте я вообще ничего не слышала… Занервничала конечно. Кинулась читать все подряд, и спокойствия прочитанное мне вовсе не добавило.

Версии начала вселенской любви, которая настигла моего отца в возрасте семидесяти двух лет, разнились. То писали, что они познакомились давно, когда дама его сердца была еще директором «Кыргызфильмофонда», то в начале января 2010 года в Белых Столбах, потом появилась встреча в электричке… Впрочем, электричку и Белые Столбы еще можно как-то объединить.

Затем прочитала о героическом спасении моим отцом суженой из революционного Бишкека. Вроде как он приехал туда на творческую встречу со зрителями, но проснувшись утром, сразу предложил ей обвенчаться. Вероятно, подобные предложения мужчины делают с утра в виде некоего логического продолжения?.. Венчались они, как выяснилось, на Иссык-Куле в апреле, а расписались, что мне особенно было неприятно, в октябре в моем родном Питере. Свадьбу отмечали в Москве, гуляли широко в грузинской хинкальной на Арбате.

Честно говоря, не было желания выяснять с отцом причину очередных внезапных перемен в его личной жизни, взывать к рассудку. Теперь я не горела потребностью общаться. Переубедить его было невозможно, да и мне давно не пятнадцать – все понимаю про ночную кукушку, которая всегда перекукует… Ну не связывать же взрослого человека! Который к тому же всю свою жизнь мало кого слушал. Но оторваться от чтения бесконечного печатного позора, в который шаг за шагом вовлекал себя отец, тоже не могла.

Конец ознакомительного фрагмента.