Борис глядел на поле, испытывая странный внутренний трепет. В голове роились образы из детства: вырезанное на коре клёна имя; играющая во дворе Зоя, трепещущие под порывом ветра разноцветные ленточки на кустарнике… Он подумал, что сестра пропала, как и тот местный дурачок со своей мамашей. Они исчезли, растворились. Белая Даль не простое место, здесь соприкасаются миры. Мысли Бориса путались. Он словно бы глядел на раскиданные тут и там кусочки мозаики, которую страшно было собирать.

– Подобные истории можно услышать в любой деревне, – скептически заметила Марина. – Байки. Когда я к бабушке приезжала в деревню, там один дед про вурдалаков все рассказывал, мол, раньше нечисть всякая по окрестным лесам шастала.

– Ну, не знаю, не знаю, – вздохнул Виталий.

Борис быстро разлил настойку по стопкам и залпом выпил, под неодобрительный взгляд Капельки. А потом опомнился: с Виталием-то не чокнулся! Забылся как дурак!

– Ой, извини, что-то я задумался.

– Тут уж есть над чем задуматься, – с грустинкой сказал Виталий, а Борис почему-то подумал, что он знает про исчезновение Зои. Не только знает, но и, возможно, сделал для себя кое-какие выводы.

Марина взглянула на Виталия, на Бориса и с сожалением сказала:

– Что ж, ребята, с вами интересно, но нам пора, – она медленно поднялась со скамьи. – Пойдем, Каплюшка?

Девочка посмотрела на неё жалобно.

– Не хочу педалировать. Посидим ещё немножечко?

– Поздно уже! – строго сказала Марина. – Пойдём.

Когда они ушли, Виталий наполнил стопки и произнес тост:

– За мир на земле.

– За мир! – согласился Борис.

Выпили.

А потом еще выпили.

На стол запрыгнул полосатый кот с наглой мордой, и обнюхал пустую банку из-под кильки.

– Кыся-кыся, – позвал Виталий.

Кот подошел к тарелке, с какой-то ленью подцепил зубами кусок колбасы, уселся с ней на краешек стола, и принялся, не спеша, есть.

– Наглый, – заметил Борис.

– Наглый, – с грустью согласился Виталий и махнул рукой. – А, пускай кушает. Нам закуски хватит, – он вынул из кармана еще одну банку с килькой. – Котик хороший, пускай себе кушает. Раньше постоянно возле меня тёрся, а теперь… а теперь постоянно убегает куда-то. Приходит только чтобы пожрать. Такой вот он…

С соседнего двора послышалась ругань. Те же тявкающие голоса, которые Борис вчера слышал.

– Каждый вечер лаются, – посетовал Виталий. – Днем тихие ходят, а вечером, как с цепи срываются. Вот ведь семейка! Ничего, скоро они заткнутся, их никогда надолго не хватает. А давай за родителей выпьем?

– А давай! – с энтузиазмом согласился Борис.

Скоро он пожалел, что не привез с собой гитару. Очень хотелось побренчать. И песню спеть. Обстановка к этому очень располагала: красноватый свет абажура, а вокруг – темнота. Виталий о чём-то путано рассказывал и Борис прервал его:

– У тебя нет гитары? – он понял, что пьян и ничуть об этом не жалел.

Виталий с озадаченным видом сдвинул шапочку на затылок.

– Гитары? Не-е-е, нет гитары. У меня есть баян. Но… но я на нем играть не умею, – он виновато улыбнулся.

– И я не умею, – огорчился Борис. – Совсем не умею. Я умею на гитаре, – он принялся загибать пальцы, считая, – немного на ударных, на духовых немного… Слушай, а зачем тебе баян, если ты не умеешь?

Виталий насупился, задумавшись.

– Не зна-аю, – протянул он. – Мне его… мне его одна добрая женщина подарила на День рождения. У нее муж был баянист, но он взял, да помер.

– Это интересно, – кивнул Борис.

– Да?

– Очень интересно.

Виталий наполнил стопки до краев и немного пролил на стол. Какое-то время он озадаченно смотрел на лужицу, а потом воскликнул:

– Ну и не жалко! У меня еще есть!

В порыве щедрости он сунул банку с килькой коту. Тот не отказался.

Борис выпил, поперхнулся и, откашлявшись, заявил:

– А я тебе завтра грибов принесу!

– Не-е, – активно замотал головой Виталий. – Не надо мне грибов. У меня брат трою… троюрод… троюродный помер.

– Да?

– Точно говорю.

– Сочув… сочувствую.

Выпили, помянув покойного брата.

– Жаль… у тебя, Виталька… гитары нет. А я в рок группе играю, вот.

– Знаю. Песни ваши… слушал.

– И как?

– Так себе. Я «Любэ» люблю.

Борис на секунде обиделся, а потом забыл, на что обижался. У него появилась идея:

– А давай… – мысль вдруг ускользнула и он замолчал.

– Что давай?

Мысль вернулась:

– А давай гулять пойдём? До пруда! Что мы как… сидим тут.