— Мама говорила, я была подменышем.

— Твоя мама ошибалась. Мы уже убедились, что ты — не фейри. Может, нам нужно кое-что еще обсудить.

— Нам? — Сорча подняла голову.

Его синие глаза смотрели на нее с любопытством и добротой.

— Если ты хочешь узнать, кто ты, я предлагаю свои услуги.

— Чем ты можешь помочь?

— Тут есть библиотека.

— Тут?

— Да.

Сорча уперла руки в бока.

— Когда ты собирался мне сказать?

— Когда ты спросила бы.

— А если бы я не спросила?

Камень криво улыбнулся.

— То и не узнала бы.

— Ты жестокий, — сказала она, отдав кубок проходящей фейри. — Ты танцуешь?

— Танцевал.

— Звучит так, будто больше ты этого не делаешь.

— Я уже не изящен, — он похлопал по бедру. — Кристаллы мешают двигаться. Одно дело сражение, где грация выработана борьбой за жизнь. Танцы не так естественны.

— Хорошо, — сказала она. Сорча задрала юбки, чтобы было видно ступни, и указала. — У меня две левые ноги. Я плохо танцую, так что ты должен радоваться кристаллам, иначе я оттопчу тебе пальцы ног.

— У меня нет кристаллов на пальцах ног.

— Могут появиться, когда я закончу, — она подмигнула. — Может, у тебя есть список тех, с кем ты танцуешь, чтобы я вписала свое имя?

Он вскинул бровь.

— Ты умеешь писать свое имя?

— Не все люди безграмотны, — она покачала головой. — Ты знаешь, что я умею читать, Камень.

От его рычания по ее спине пробежала дрожь.

Сорча охнула, широкие ладони обвили ее талию и прижали к его груди. Она растопырила пальцы на его жаре. Его ноги обрамляли ее, бедра прижимались к ее бедрам. Ее живот был прижат к его, кристалл впивались через тонкую ткань.

— Это неприлично, — прошептала она.

— Люди танцуют не так, как фейри.

— Так ты танцуешь?

— Не совсем.

Она подняла голову и увидела искры смеха в его глазах. Он склонил голову на бок, поднял руку и нежно убрал прядь волос за ее ухо. Его пальцы легонько задевали ее кожу. Он нарисовал круг на ее шее, спустился по ее плечу и руке, поднял ее ладонь на свой бицепс.

Сорча не могла дышать и думать, он повторил это с другой стороны ее тела, сжал ее ладонь своими пальцами. Его другая ладонь легла на ее спину.

— Так танцуют с женщиной, — сказал он.

— Да? — Сорча едва дышала, с ее языка срывались страстные ноты.

Жар вспыхнул в его глазах, он покраснел.

— Может, ты никогда не танцевала с мужчиной.

— С юношами танцевала. С мужчиной? — Сорча посмотрела на острые кристаллы, косу, что тянулась от его макушки до пояса, льняную тунику с поясом из кожи овцы. — Точно не с таким мужчиной.

Он нежно надавил на ее спину, они закружились в толпе. Фейри вальсировали вокруг них под музыку.

Сорча не помнила краски и магию в воздухе. Как она могла? Он смотрел на нее, будто она была миром. Будто она вплела в волосы звезды с неба.

Камень использовал тело как оружие. Он кружил ее, пока она не перестала различать, где верх, а где низ. Он замер лишь, когда она споткнулась и упала в его руки.

Ей слишком нравилось быть прижатой к его груди. Он был безопасным, был шире мужчин, которых она встречала.

Она что-то сказала, но не знала, что. Он отклонил голову и рассмеялся так сильно, что стало видно мышцы на шее. Кристаллы торчали из раны от его повешения, и она не видела в нем уродства.

Он был красивым. Инструмент власти и символ силы.

Камень кружил ее в своих руках, прижимаясь щекой к ее макушке. Он притянул ее спиной к своей груди, склонился и шепнул на ухо:

— Откуда ты знала, что я мог быть королем?

— Ты ведешь себя так, словно тебе было суждено править.

— И Уна сказала тебе.

Он ощущал ложь, так что она промолчала и оглянулась.

— Так важно, откуда я знаю, Камень?

Его лицо стало яростным, и Сорча подумала, что он раздавит ее. Он провел пальцем по ее щеке и прижался лбом к ее.

— Эмонн.

— Что? — охнула она.

— Меня зовут Эмонн.

Она не успела прокомментировать такой дар, он закружил их по комнате, пока она не откинула голову и не рассмеялась. Это было идеально. Каждый миг был идеальным и милым.

И он был идеальным. Каждая его сломанная часть была идеальной для нее.

Он привел всех, кто что-то значил для нее. Всех фейри, даривших ей подарки, доброту, смех и спокойствие. Они были в лучших нарядах, и не важно, что они были не в шелке и бархате.