– Хуже систер. Немного терпения.

Злата налила сестре чаю и протянула потертый на сгибах сложенный трижды тетрадный листок.

Несколько минут, пока Лариса читала письмо, тянулись вечно. Злата пристально смотрела на сестру. Лара наконец подняла глаза, аккуратно свернула листок, будто боясь нарушить абсолютную тишину, легкий шелест бумаги казался чудовищно громким. К чаю Лара не притронулась.

– Это Максима? У него есть любовница?

Злата будто не слышала вопроса. Она ждала от сестры только слова, чтобы потоком выплеснуть все то, что назревало в ней эти несколько минут молчания или несколько часов, за которые ей раскрылось предательство мужа, а может, и за всю жизнь.

Злата маячила по кухне, разрезала руками воздух, переходила от истерического крика к молящему шепоту. Лара не слышала, что говорит сестра, она со слезами на глазах беспомощно протягивала ей стакан воды. Ларе было страшно, на секунду даже показалось, что без врачей сестру не привести в чувства. Но тут Злата порывисто стукнула кулаком о стену, вслед за глухим ударом последовал стон.

–Больно?

– Очень, – сглотнув ком в горле, ответила Злата, – Очень, систер. – Злата послушно взяла стакан воды из рук Лары, осушила его, опустила голову на колени.

А теперь по порядку. Где ты взяла это признание? И что за артефакт вообще: письмо от руки?

27 марта. Пятница. Сегодня или никогда.

Максим просыпался точно по будильнику. У него их стояло несколько интервалом в 8 минут, Злата не знала определенно их число, но Макс безукоризненно вставал по первому, сама она заставляла себя подняться только на третий. Злата будильник не ставила. Зачем, когда есть муж? Сонная, с растрепанной копной волос, надутыми губами, еще не привыкшая к свету Злата подходила к зеркалу, набрасывала на себя халат и улыбалась отражению, даже если совсем не хотелось, улыбалась. После душа Злата выходила уже светящаяся, уверенная, по-настоящему красивая. Но Макс как-то особенно нежен был с ней предыдущей, утренней, еще не оперившейся. Злата над этим посмеивалась: у всех свои странности.

Каждое утро Макс варил себе кофе в турке, он не доверял свое настроение кофемашине, а уж тем более растворимому кофейному напитку, если его вообще можно так назвать: кофейный. Только в турке, у него был особый неповторимый вкус, а Макс – человек привычки. Потягивая мелкими глотками свой волшебный эликсир, Максим наблюдал за женой. Молча. С полуулыбкой.

Злата никогда утром не завтракала, на это попросту не хватало времени. Всегда в жизни чем-то приходится пренебрегать. Для нее затврак был меньшим из зол. Девушка уже на рабочем месте исправляла эту ошибку: покупала чай или кофе, какую-нибудь выпечку – на что глаз ляжет, как говорится.

Злата привыкла потакать своим желаниям, жила моментом. А утром вместо этого она суетливо перебирала свой гардероб, пытаясь выискать подходящий наряд. Каждый день. На работу как на праздник. Макс посмеивался, в душе одобряя эту слабость Златы. Каждому хочется, чтобы его женщина выглядела как королева, тогда он, мужчина, по логике вещей король. Понимал ли Макс, что у королевы всегда есть фавориты, ни за что не догадаешься. Он был скрытен. Искренен, общителен и скрытен. Вот такое парадоксальное сочетание.

Он безмолвно смотрел, как его супруга резкими движениями проглаживает платье, которое немного примялось в шкафу. Злата не имела привычки подготавливать вещи с вечера. Максим же педантично сдувал пылинки со своего пиджачка накануне. Злата пыталась последовать его примеру. Да что толку? Все равно утром она надевала что-то другое, ругая себя за неуместный вчерашний выбор. Затем Злата наносила макияж, подбирала аксессуары, туфли, сумку, приводила в порядок прическу и убегала на работу. К тому, кто оценит все ее старания.

Обычно Злата впопыхах оставляла неубранной постель и вместе с тем несколько непригодившихся вещей из ее гардероба. Проводив жену, Макс все убирал, складывал забытые вещи в шкаф и со спокойной душой уходил на работу.

В тот день Макс проснулся как обычно в 7:30. Он протянул руку, чтобы отключить назойливый будильник до следующей трели только в 7:38. С беспокойством повернулся на другой бок проверить, не разбудил ли жену, так долго мешкаясь. К его огромному удивлению, постель рядом была пуста. Не спеша поднялся, посмотрел по сторонам, заглянул в ванну, гостиную, на балкон.

Злата, бывало, тайком от него курила, он не подавал виду, что знает. Запретное искушает куда более дозволенного. А Злате нужны были эти искушения. Макс это чувствовал. Странно только, почему она скрывала эту свою слабость от мужа. Боялась? Стеснялась? А может, просто ей нужно было что-то таить. Как дети, которые строят домики, шалаши, чтобы там спрятаться от всего мира, создать свой сокровенный уголок. Или как девочки-подростки, ведущие личные дневники и прячущие их от глаз взрослых. Не от того даже, что в этих записках есть что-то крамольное, слишком личное, а для того, чтобы просто это личное иметь, только свое, близкое, недоступное взрослому взгляду. А Злата в душе была ребенком.