— Ну что, погнали отсюда? Ну его нахрен, мелкая. Я полные штаны наложил, пока сюда ехал. Думал, мне твою тушку мертвую передадут. Пиздец просто.

Машина тронулась, а Сашка начал мне рассказывать о том, как после детдома устроился работать таксистом, женился на какой-то милой девушке и даже скоро родится ребёнок. Потом его ограбили, потом всё опять было хорошо. А потом я позвонила и попросила о помощи. Он хотел было забить и забыть, но ведь детдомовские своих в беде не бросают. Сашка искал меня в каждом закоулке, но так и не смог найти и когда уже решил, что меня нет в живых, ему позвонили и велели приехать…

Я слушала, слушала. А он трепался. Так бесконечно долго и занудно… Я не узнавала Саньку. Раньше он был прикольнее, веселее… Сейчас повзрослел, что ли? Или это я уже другая?

Опустив взгляд на кольцо, вздрогнула. Зачем Монгол сказал его оставить? Какой в этом смысл? Хотя и это уже не важно. Или важно?

*****

— Отец? — старого лиса поймал в его кабинете, куда ворвался без стука. Никак прячется папаша?

Тот изобразил крайнюю степень удивления, улыбнулся.

— О, сынок! Здравствуй, дорогой. Проходи, Присаживайся. Выпьешь чего-нибудь?

Монгол подошёл к окну, равнодушно выглянул наружу. Внешне совершенно спокоен, но внутри всё огнём полыхает. И орать хочется. Выть от тоски. От собачьей, зверской тоски. Она опустошает с такой скоростью, что, кажется, до вечера нихуя от него останется.

— Тебя не было на завтраке. Я уже волноваться начал.

— Я не хотел вам мешать. Сам был молодым.

— Вот оно что… А может ты просто избегаешь меня? Зачем ты вручил Алине кольцо матери?

— А что такого? Она моя будущая невестка.

— Она ушла. Оставь девчонку в покое. И можешь открывать свой самый охуенный коньяк. Я остаюсь.

— Что значит, уходит? — отец аж вперёд подался.

— То и значит. Я её отпускаю, — голос сел и слова комом застряли в глотке.

— Зачем? Архан, ты хоть понимаешь, что без неё с ума сойдёшь? — отец вскочил, бросился к нему. — Ты окончательно утонешь в своём…

— В чём, отец? В своём дерьме, ты хотел сказать? А разве не ты в своё время помог мне влезть в это дерьмо?

— Архан, послушай… — положил руку ему на плечо, потряс. — Так нельзя…

— Всё. Разговор закончен. У тебя есть преемник, можешь спокойно уходить на пенсию. Остальное тебя не касается. Моя личная жизнь — табу. Как всегда, в общем-то.

— Дурак! — рявкнул отец, отвесив Монголу увесистый подзатыльник. — Да эта девочка единственное, что не даёт тебе превратиться в меня! Ты же никогда не хотел быть похожим на старого ублюдка, так какого лешего ты осознанно согласился на это?!

Архан оторопело уставился на Императора, но ответить не успел. В кабинет ворвалась Алина и застыла у распахнутой двери.

— У меня есть условия. Во-первых, больше никаких убийств, насилия и прочего… Во-вторых, перестаньте наказывать Фатиму за её проступок. Она не со зла это сделала, да и спрашивать нужно было не с неё, — тут она взглянула на Императора. — В-третьих, я не буду инкубатором, производящим на свет наследников для великой империи. Я прежде всего буду твоей девушкой, Архан. И мои дети должны расти в любви, а не в тюряге. Но это потом… Когда я буду готова к детям и браку, — по мере того, как Монгол подходил ближе, она теряла свою уверенность. — И ещё, я не хочу больше быть пленницей. Хочу учиться, жить, как все нормальные люди. И… Я хочу озеро. Чтобы рядом с домом. Не бассейн, а именно озеро. Вот. Кажется, всё.

Губы Монгола медленно растянулись в улыбке. Схватив её за плечи, впечатал в свою грудь и, уткнувшись в пахнущую цветочным шампунем макушку, выдохнул.

— Я для тебя всё сделаю, моя волчица.

Конец