Окунуться с головой в бушующий мир эмоций и впечатлений, чтобы потом, когда сказка растворится, не было так обидно и горько на душе. Встречая рассвет я буду улыбаться и знать, что сделала все, что могла, чтобы окончательно раствориться в утренних лучах и навсегда растаять словно легкий летний сон. Как будто наваждение, навеянное тихим перезвоном колокольчиков и едва уловимым шелестом огромных крон.

Я начала медленно покачиваться на легких волнах первого, едва уловимого сновидения, тот самый таинственный миг, когда мозг еще не спит, а тело уже полностью расслабилось и провалилось в легкую пелену дурмана. И сейчас это состояние забирало меня у реальности, пеленая по рукам и ногам, заставляя больше не думать и проваливаться все глубже в уютные сети Морфея.

Глаза начали слипаться и я потихоньку засыпала, укутанная дорогим ароматом и мягким домашним уютом. От подушки пахло мужчиной, а одеяло и простыни свежим морским бризом. Я обожала эту отдушку для белья, а Стас ненавидел. И все белье в нашей квартире пахло ужасной лавандовой. А тут комната напоминала мою собственную.

Мне не хотелось ни шевелиться, ни тем более вновь для себя что-то решать, захотелось только поглубже закутаться в одеяло и уснуть. Решив, что на сегодня с меня достаточно, я полностью расслабилась и позволила сну затянуть меня в свой чарующий мир фантазий и желаний.

Проснулась я с полнейшим ощущением, что болят у меня даже волосы. Было дико неудобно, плохо и отвратительно. Каждое движение отдавало тянущей болью и красноречиво напоминало про вчерашнюю истерику. Знала же, что этим все и закончится, но так и не смогла сдержаться, залившись слезами. Не представляю по какой причине, но после слез и злости тело болело практически всегда. Этой странной особенности я не сильно радовалась.

Из-за этой странной реакции собственного организма приходилось постоянно сдерживать эмоции и ходить немножко пришибленной в одну сторону. Мне кажется, даже Стас за все наши шесть лет брака так и не понял, почему я не даю негативный отклик.

Поднявшись с подушек, втянула воздух через нос и попыталась встать. Правда, попытка закончилась неудачно. И тут я обнаружила еще одну проблему. Даже на свежую голову аромат горького парфюма не переставал воздействовать на меня. Мне так же хотелось прижаться к его обладателю, неплохо бы еще и облизнуть его. Ну это, скорее всего, перебор.

Тряхнув головой, попыталась отогнать столь крамольные мысли куда подальше. Выходило из рук вон плохо. Собственный организм отказывался подчиняться моей воли и просто бесстыдно млел от горького аромата дорогого парфюма. Прибейте меня, ради всего святого в этом мире, а то чего я толку мучаюсь на этой планете. А не, извиняйте, на космическом летательном аппарате межгалактического типа. Как пояснили для несведущей в этом меня.

Окончательно осознав, что добром это не кончится, поняла, что надо тащить себя за шкирку в душ. Холодная вода, во-первых, отрезвит, промоет мысли и окончательно сгонит лень, во-вторых, горячий душ позволит мышцам прийти в тонус и перестать доставлять мне дискомфорт. Именно этим я и решила заняться. Комнаты были устроены одинаково, даже в отсеке капитана. Много времени поиски занятия на ближайший час не заняли.

Душевая комната встретила меня стерильностью и новенькими белыми полотенцами. Похоже, пока я была в отключке, смотря дивные сны, Сайрус наведался в собственную комнату и сменил банные принадлежности. Было дико приятно, и от уровня милоты хотелось пищать. От таких мыслей даже подавилась, никогда не замечала за собой такого. Ладно, я могла умилиться милой киске или собачке, но тут же выкинуть это из головы. А тут простите, меня аж распирает у него на шее повиснуть и отдаться в полное и безвозмездное пользование.

Я головой сильно нигде не билась? Подозрительно, очень и очень подозрительно. К романтичным барышням с очаровательным прозвищем — ванильки, я себя не относила и относить не могла. Я далеко не такое в жизни на первый план ставила. Да, у меня не было шансов реализовать все свои потребности и амбиции. Но я сроду не расплывалась лужицей перед столь обыденными поступками.

Стасу и тому я была благодарна и любила его. Но стоило ему зайти дальше определенной черты, ни моя любовь, ни нежность, ни ласки не стали для меняя препятствием, чтобы возненавидеть. Я без остатка отдавалась эмоциям, будь то любовь или ненависть. Я всегда доходила до пика этих чувств. Моему мужу только предстоит осознать всю трагичность ситуации, а вот я прекрасно понимала — не остановлюсь, пока окончательно не сотру его в порошок.

Око за око, зуб за зуб — как никогда лучше описывали то, чем я сейчас практически дышала. Только благодаря ненависти, рвущей грудь напополам, я сейчас не занимаюсь самообманом и слезными истериками у порога комнаты мужа. Только ей я могу сказать спасибо за возможность трезво мыслить и анализировать.

Вода действительно позволила освежиться, успокоиться и перестать фонтанировать бредовыми идеями. Хоть на этом спасибо, а то действительно подумала, что уже все, того, до клиники дошла. По прилете не в Королевы сгожусь, а в роль нового жителя отделения психической лечебницы для буйно-помешанных. А в принципе не важно, главное не совсем я еще из ума выжила, и могу контролировать собственное поведение.

Прикинув, что не все так плохо с моей многострадальной головушкой, насухо обтерлась и заплела волосы в тугую косу. Не хотелось сейчас с ними возиться и долго сушить. Служанок сюда точно не пустят, будет подозрительно, что они забыли в комнате секретаря. А чем меньше знает Армадида, тем для меня выгоднее. Сейчас ее план по соблазнению моего супруга играл мне на руку, и послужит великолепным поводом послать Стаса глубоким лесом.

Улыбнувшись собственным мыслям, начала раздумывать, как бы едой обзавестись, а то со всеми историями я вчера осталась голодной. Желудок выдавал жалостливые рулады и просил помиловать его и наконец-то накормить. Мысль была привлекательной и на самом деле очень животрепещущей. Если мне тут предстоит сидеть несколько дней, то еда — главная проблема, во всем остальном комната была точной копией моей. И я могла не волноваться за сон, уборную и развлечения, напрягала только еда, точнее отсутствие оной.