— В Туркменистане.

— Верно. — Он ткнул себя в грудь. — Меня — Вацлава Викторовича Кенникена — послали прочесывать границу в поисках контрабандистов, переправляющих наркотики, и шуршать бумагами за столом.

— Так падают могущественные люди, — сказал я. — Так, значит, тебя откопали специально для этой операции. Ты, наверное, был очень доволен.

Он вытянул ноги.

— Ох, еще бы. Я испытал глубокое удовлетворение, когда узнал, что ты тоже находишься здесь. Ты ведь помнишь, когда-то я считал тебя своим другом. — Его голос стал немного громче. — Ты был мне близок, словно родной брат.

— Не говори глупостей, — сказал я. — Ты разве не знаешь, что у разведчиков не бывает друзей? — Я вспомнил Джека Кейза и с горечью подумал, что плохо усвоил этот урок, так же как и Кенникен.

Он продолжил, словно бы не услышав моих слов.

— Ты был мне даже ближе, чем родной брат. Я мог доверить тебе собственную жизнь — я и на самом деле доверил ее тебе. — Он посмотрел на бесцветную жидкость в своем стакане. — И ты продал меня.

Резким движением он поднял стакан и осушил его одним глотком.

Я произнес ироническим тоном:

— Заканчивай, Вацлав; на моем месте ты сделал бы то же самое.

Он посмотрел на меня пристальным взглядом.

— Но я верил тебе, — сказал он, словно бы жалуясь. — Вот что самое обидное. — Он встал и подошел к шкафчику. — Ты знаешь, какие у нас люди, — произнес он, не поворачиваясь. — Они не прощают, ошибок. И вот… — он пожал плечами, — …стол в Ашхабаде. Они впустую расходовали мои силы. — Его голос стал хриплым.

— Это могло оказаться и чем-нибудь похуже, — заметил я. — Тебя могли отправить в Сибирь. В Хатангу, например.

Когда он вернулся в свое кресло, его стакан снова был полон.

— Так почти и произошло, — сказал он тихо. — Но мне помогли друзья — мои настоящие русские друзья. — С некоторым усилием он заставил себя вернуться к действительности. — Но мы теряем время. У тебя есть некая деталь электронного оборудования, которая попала в твои руки по недоразумению. Где она?

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

Он кивнул.

— Разумеется, ты должен был это сказать, я и не ожидал ничего другого. Но ты также должен понимать, что отдашь ее мне в любом случае. — Он достал из кармана портсигар. — Ну так что?

— Хорошо, — сказал я. — Я знаю, что она у меня, и ты знаешь, что она у меня; нет никакого смысла препираться из-за пустяков. Для этого мы слишком хорошо знаем друг друга, Вацлав. Но ты ее не получишь.

Он достал из портсигара длинную русскую сигарету.

— Я думаю, что получу, Алан. Я знаю, что получу. — Он отложил портсигар и похлопал себя по карманам в поисках спичек или зажигалки. — Ты сам понимаешь, что для меня это далеко не ординарная операция. У меня есть множество причин желать сделать тебе больно, которые никак не связаны с этим электронным устройством. Я совершенно уверен, что смогу его получить. Совершенно уверен.

Его голос был холодным, как лед, и я почувствовал, по моей спине пробежали мурашки. «Кенникен захочет поработать над тобой с острым ножом». Так сказал Слейд, и Слейд же отдал меня в его руки.

Обнаружив, что при нем нет никаких средств для того, чтобы зажечь свою сигарету, он раздраженно хмыкнул, и из-за моей спины появился Ильич с зажигалкой в руке. Когда кремень высек сноп искр, Кенникен нагнул голову, чтобы приблизить сигарету к пламени. Зажигалка щелкнула снова, но пламя так и не появилось. Он пробурчал:

— Ох, все у тебя не слава Богу!

Он нагнулся вперед и, взяв из камина щепку, сунул ее в огонь, а затем прикурил свою сигарету. Я заинтересовался тем, что делает Ильич. Он не вернулся на свой пост за моим креслом, а подошел к шкафчику, в котором хранились спиртные напитки — позади Кенникена.

Кенникен затянулся сигаретой и, выпустив облако дыма, поднял голову. Как только он увидел, что Ильича нет на месте, в его руке появился пистолет.

— Ильич, что ты делаешь? — Пистолет был направлен точно на меня.

Ильич повернулся, держа в руке баллончик с бутаном.

— Заправляю зажигалку.

Кенникен раздул щеки и закатил к небу глаза.

— Сейчас это неважно, — сказал он резко. — Иди на улицу и обыщи фольксваген. Ты знаешь, что искать.

— Там ничего нет, Вацлав, — заверил я его.

— Ильич поможет нам в этом убедиться, — сказал Кенникен.

Ильич поставил баллончик с бутаном обратно в шкафчик и вышел из комнаты. Кенникен не отложил пистолет в сторону, а по-прежнему сжимал его в руке, но уже более небрежно.