– Ты чё? – дёрнулся тот.

– Да так! – счастливо рассмеялся Серёжка. – Плевали мы на всех!

– Эт-то точно! – поддержал его Андрей, и спросил. – В воинскую часть идём? Там, наверное, сейчас наши вовсю выплясывают.

Как-то издавно повелось, что клуб воинской части считался вотчиной алюровских, сельский клуб принадлежал парням из посёлков Семенюр и Клубный. Права на эту собственность отстаивались кулаками во время выходных и праздников, когда на щиты объявлений вывешивались афиши «Сегодня в клубе танцы».

– Шагай, а я к брату зайду, – ответил Серёжка. – В клубе встретимся.

– Давай, – легко согласился Мещеряк, и беззаботно насвистывая, направился в сторону железнодорожных путей.

В прошлом году Серёжка закончил восьмой класс, неожиданно для всех забрал документы, и поступил в полтиехникум Комсомольска-на-Амуре.

– Екатерина Никитична, – нечаянно услышал он разговор между матерью и завучем школы, через два дня после этого. – Зачем вы позволили Серёже забрать документы, ведь ему, как никому другому следует продолжать учёбу. С его знаниями мальчик должен поступать в институт, а не техникум.

– Он так решил, – ответила мать. – А я своему сыну верю.

– Что он может решать в пятнадцать лет, – заволновалась Зоя Васильевна. – В таком возрасте мы должны за них решать.

– А жить им, – вздохнула мать. – Я всё прекрасно понимаю, но не хочу, чтобы сын меня потом упрекал, что я сломала ему жизнь.

– Вы не правы, – пыталась продолжить разговор завуч. – Именно сейчас вы можете сломать ему жизнь. Он мог бы стать прекрасным инженером.

– Его отец простой кузнец, что вы можете сказать о нём плохого? – помолчав сказала мать.

– Григорий Данилович работяга и хороший семьянин, поднять пятерых детей, это не шутки.

– Вот и я думаю, главное стать хорошим человеком. А образование.., что ж, поумнеет, заочно выучится.

Сергей не стал слушать, чем кончится разговор, и осторожно вышел из дома. Мать тогда ничего ему не сказала, а менять своего решения он не стал. И вот первый курс позади, и на летние каникулы Серёжка приехал домой.

Навестив старшего брата Ивана, Сергей шагал в сторону железнодорожного вокзала.

– Отец просил передать, что в выходные едем на покос, – передал он брату просьбу отца. – Ты как сможешь?

– Если не отправят на какой-нибудь перегон, то буду. Во сколько выезжаем?

– В четыре утра.

Договорившись взять рыбачьи снасти, они расстались.

На душе было легко и свободно. Он не думал о том, что на этой драке всё не закончится. Он даже не мог подозревать, что вкусив радость победы, определил свою дальнейшую жизнь. Теперь он не мог и не имел права пасовать перед опасностями.

Со стороны Комсомольска раздался грохот приближающегося поезда. Серёжка остановился. Мелькание пассажирских окон слилось в одну сплошную полосу жёлтого света. Под ногами слегка подрагивала земля, а запах топлёного мазута и горячего металла звал в необозримые дали. Обдуваемый тёплым ветром, прилетевшим от мчащихся мимо вагонов, Сергей вдруг понял: и его тоже ждут новые дали и незнакомые города. Что всё это будет, но потом. А сейчас его грудь распирало счастье начинавшейся молодости, он был готов полюбить весь мир, и поделиться с ним широтой своей души.

Серёжка посмотрел вслед подмигивающему красными огоньками хвостовому вагону, и, выдохнув теснившийся в груди воздух, весело насвистывая «по долинам и по взгорьям», зашагал в сторону вокзала.

– Товарищи пассажиры, будьте внимательны, от первого пути отправляется пассажирский поезд «Советская Гавань – Тихоокеанская», – раздался со стороны вокзала испорченный громкоговорителем голос дежурной по станции.

Сергей подходил к станции, когда стих грохот улетевшего в ночь поезда.

«Это она!», – подумал он с обречённостью, услышав где-то впереди агрессивный перестук женских каблучков. Такое понимание приходит как-то вдруг и сразу, и мы воспринимаем его как данность.

Этот вызывающий стук своей настырностью распугивал затаившуюся в ожидании очередного грохота проходящего поезда привокзальную ночь.

«И не боится же», – это была его последняя разумная мысль. Через несколько мгновений всё существо заполонило одно – «ОНА!».

В коротеньком летнем платьице, слегка выгибаясь под тяжестью спортивной сумки с надписью «Olimpiada – 80» она шагала навстречу, гордо вздёрнув подбородок. Свет от перронного фонаря высветил детские конопушки под блеснувшими навстречу глазами.