А нам до них есть дело ли?

– Мы в радуге омылись ведь,

Сбежали от унылости,

Рискнули сердцем петь,

Промокши в джунглях сырости,

В жаре вспотев в той прерии,

Где кактус длинный, белые

Пески, где, как в похмелии

Закат ловили, угорелые,

Мы, ночью небом наслаждаясь!

И не боялись мы своей любви!

– Её в миру средь мира не стеснялась,

Хоть не клялись, нет, друг другу на крови

– Она сама была как клятва,

Рассвет багряный – был печать!

И знаешь, было так приятно

Лишь нам вдвоём его встречать!
–

В горах и на высокогорье,

В низине, слыша шелест трав…

И в море, проплывая волей,

И в небесах, их вкус познав -

Одно крыло могло разбиться,

Но два крыла до рая донесли!

Боялись мы ли ошибиться?

– Ну нет, иного лишь боялись мы:

Того, что внутренний маяк ослабнет,

Что тихим голос станет изнутри,

Костёр, что так горит – устанет,

И стихнет раньше вечности зори.

И музыка была нам как опора,

Глоток воды, живой, святой!

Хотя и бед бывало много,

Но, что они пред жизнью той,

Где есть свобода, осознание,

Что нет границ у бытия,

И где есть великое внимание

К тому, что «мы» – равно всегда два «я»?

Я в Японии жил, словно сёгун

Я в Японии жил, словно сёгун:

Райский сад, приоткрытые двери для счастья,

Обращался лишь с теми строго,

Кто рабом оказался, под властью

Жил кто тягостных дум одичалых,

О том, что всё нужно урвать,

Побыстрей, да побольше, бывало,

Выходил с ними я воевать.

Дом прекрасен мой, в нём фонтаны,

В них живая из смеха вода.

Птицы райские в нём утром рано

Подымают меня, мол, пора,

Мол, пора уже делать свершенья,

Слуги все приказа уж ждут,

Войско надо готовить к сраженью,

Скоро лошадь мне подадут;

Императора ясные очи

Я увижу вскоре вдали;

Будут ждать меня, знаю, точно,

Вновь пределы родимой земли,

Будет море, и будут сопки,

Будет снег, белый замок в пыли…

Будут брандеры, и будут лодки,

Будут руки в горячей крови,

Будет солнце к утру подыматься,

Подавая к атаке сигнал,

Будет ветер реветь и смеяться;

К Эмме кто-то злобно воззвал…

Зачастили по рекам походы,

Вдоль заставы Ямато границ…

Всё во имя Хэйан, и свободы;

Мой камон сшит из нескольких лиц:

Слева щурит предок Адама,

Справа Айнов просмоленный лоб,

В центре Будда, и пагода, лама

Держит колоса солнечный сноп,

По бокам бескрайнее небо,

И воды синева до краёв,

Твердь их мягче, чем корка хлеба,

А узоры волн пенят рёв,

Что доносится с днища морского,

– То судьба подгоняет меня,

Выставляя супротив мирского