Шрифт:
– Сдавайтесь! – снова закричал один из солдат, наверное, атаман – Сдавайтесь, все равно не уйти!
К нему подскочил боярин в шляпе, черной накидке на плечах, рукой на привязи и что-то стал объяснять ему.
– Бугровщик! – ахнул, сообразив, Тиша. – Анисим!
– Бугровщик Анисим! – подтвердил кто-то, положив ему руки на плечи. – Он и привел сюда оных солдат.
Тиша обернулся – сзади стоял дедушка Савва Кривоногов.
– Не покоримся слугам антихриста, – твердо ответил атаману отец из церкви. – Умрем за древнее благочестие, примем второе крещение [7] , но не сдадимся.
7
Второе крещение – самосожжение раскольники называли вторым крещением.
Атаман повелительно махнул рукой, и грянул залп. Из молельного дома послышались испуганные крики, стон, но ни пение, ни звон колокольный не умолкли. Следом в кучи хвороста и соломы из него полетели факелы и свечи. Повалил густой дым, потом хворост, солома, смоль, береста и сам молельный дом вспыхнули, как факел.
– Будь проклят, Анисим! – раздался из огня голос отца. – Будь проклят! Будь проклят!
– Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое, – пели в горящем амбаре мамочка с Лизой и другие жители пустыни. – Не придет к тебе зло, и рана не приблизится к телесу твоему…
Потом среди пения послышались кашель, крики, стоны, вопли.
– Мамочка, мамочка! – раздался родной голосок Лизы. – Игнатушка, Тишенька, спасите!
– Мама! Лиза! – взвизгнул Тиша, рванувшись из рощи в море огня. Однако его тут же свалил (откуда сила взялась) дед Савва, придавил своим тщедушным телом и зажал крепкой ладонью рот.
– Прости, Лизонька, прости, Данилушка, не уберегла! – услышал он родненький голос мамочки. – Прощайте, детушки! А-а-а!
– Мамочка! – укусив руку деда Кривоногова и пытаясь вырваться, рыдал и рычал Тиша. – Родненькая!
Пение тем временем смолкло. Крики и вопли вдруг переросли в леденящий душу рев: «А-а-а-а!»
Конец ознакомительного фрагмента.