Начало сентября, чудный солнечный денек. В зелени деревьев уже проглядываются желтые и оранжевые краски. По главной улице Щебетовского, улице Ленина, гарцует легкой рысцой тройка вороных красавцев-жеребцов, запряженная в золотую карету.

– Динь-динь! – заливаются чудным звоном под дугой золотые и серебряные колокольчики. – Динь-динь!

У школьной ограды важный, с окладистой бородой кучер, одетый в золотистого цвета ливрею, останавливает тройку. Открывается дверца, и он, Евгений Чернов, в строгом черном свадебном костюме с роскошным букетом выпрыгивает из кареты, взбегает на крыльцо школы и заходит в ее кабинет. Двадцать пар детских глаз завороженно глядят на него. Настенька, его Настенька, роняет мелок и оседает на пол. Он успевает подхватить ее и…

Истошный стрекот сорок на той стороне луга возвращает его к действительности. Оглянувшись, молодой человек помертвел от страха. Там, в клубах тумана, ему померещилась неясная человеческая фигура.

Пытаясь подавить панику, ругая себя за неосторожность и медлительность (сначала разорался, идиот, а потом размечтался!), он юркнул за камень и, помедлив, осторожно выглянул из-за него. Нет, не померещилось: мощная атлетическая фигура снова мелькнула в клубах тумана и подалась вперед, припадая на левую ногу.

Сомнения не оставалось – за ним следили. Молодой человек навалился грудью на камень. Сердце стучало так сильно, что стук этот, наверное, слышал следящий за ним монстр.

Он узнал его. Это был Анатолий Георгиевич Храмцов. В прошлом году молодой человек попросил у него помощи. Тот пообещал, но не помог. Хуже – он сдал его бандитам. Да он и сам бандит… Сейчас все борцы, боксеры и качки – бандиты. И вот он снова встал у него на пути.

– Как же так? – бормотал молодой человек, пытаясь прикурить трясущимися руками очередную сигарету. – Ведь я предусмотрел все! Когда мы проезжали Тихоновку, не светилось ни одно окно, на улице не было ни одной живой души. Неужели он знал, что я появлюсь именно здесь? Да какая теперь разница?

И что делать? Бежать в Тихоновку? От хромого, хоть он и хромой, и здоровый не убежит. А он семь месяцев провалялся в больнице и едва переставляет ноги. Спасаться на той стороне реки – результат тот же… Как же так?

Его безудержная радость и самоуверенность мгновенно сменились на столь же безудержное отчаяние.

– Это конец! Гриша нашел бы выход, а я не боец. И не хозяин своей судьбы, и не кузнец своего счастья. Я – неудачник! И снова проиграл. От судьбы не уйдешь, – шептал растерянно молодой человек. – Ах, зачем я не попросил помощи у дяди Валеры? Ведь собирался! Он – калач тертый и все бы устроил, как надо. Ах…

Но жалеть о чем бы то ни было было поздно. Осознав это, молодой человек вдруг успокоился. Он, шахматист, не исключал и подобный вариант развития событий и знал, что предпринять. Он не смог победить судьбу, но по крайней мере умрет как боец. Как Митя!

– Сейчас забреду в Зеленую, напротив Зуба Дракона, – решил молодой человек. – И прости, Настенька! Я старался… Не получилось… Не судьба… Из того водоворота и без рюкзака никто не выплывал.

Он всхлипнул, закурил, выбросил пустую пачку. Подумал, снял с запястья компас и отбросил его в сторону.

«Гриша найдет – догадается, что случилось, – подумал он, тоскливо оглядев в клубах тумана гору Монастырь. – Вот и все! Осталась последняя сигарета и последняя песня. Вот и все…»

Он взвалил рюкзак на плечи и шагнул к реке.

– Мало шансов у нас, / Но старик-барабанщик, / Что метает шары, / Управляя лотом, – пел молодой человек, подвигаясь к воде и рыдая оттого, что у него не осталось ни одного шанса. Что ни любимой, ни дома, ни золота, ни серебра – ничего уже не будет. Ни-че-го! Ему снова припомнились сияющие глаза Настеньки, и он зарыдал еще сильнее, не переставая выдавливать из себя слова песни:

– Мне сказал номера, / Если он не обманщик, / На которые выпадет дом…

Дневник В. Корнева. 1999 г. Возвращение в юность

Давно уже собирался я вырваться на недельку-другую из осточертевшего Барнаула на свою малую родину в Тихоновку, встретиться со своей первой любовью, родственниками, друзьями, сплавиться по реке Зеленой, спуститься в пещеры горы Монастырь, да все как-то не получалось. И только когда первая моя любовь, река Зеленая и гора Монастырь стали мне сниться по ночам, я понял – дальше медлить нельзя.

И сразу же, еще с зимы, стал готовиться к поездке. Помимо подарков всем и вся, резиновой лодки, палатки, спиннинга, блесен, бинокля, карабина я купил и две общие тетради в роскошных малиновых обложках (обожаю малиновый цвет, даже машина у меня малинового цвета). Я вознамерился вести в Тихоновке дневник и запечатлеть на бумаге каждый миг моего пребывания на малой родине.

Однако в суматохе первых дней времени для дневника как-то не находилось. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Я вдрызг разругался со своим дядькой (подробности потом), демонстративно покинул его дом и вот только что поставил свою палатку на берегу Зеленой. И здесь, в тиши, сразу вспомнил про дневник. Не только из-за ностальгии. Здесь затевается что-то… неоднозначное.