– О, май гарбл, Всеуворлд Бэдумыч!

Завистливо глядя на окружение знакомого, Малярчук ожидаемо произнес:

– Джеймс, давай перекинемся партейкой в бридж.

– Лучше в классики, – откликнулся Бонд, понимая, что неминуемо проиграет в карты всё свое годовое жалование. – Распишем «пульку», вон там на покрытии теннисного корта. Малярчук понял, что Бонд откуда-то узнал о его травме колена, полученной во время чемпионата мира по футболу, когда Всева играл в качестве форварда в составе сборной Бразилии (это двумя неделями ранее).

– Фейково, – скуксился Всева.

– Тогда в лапту?

– Уговорил, – тут же согласился Батумыч, выросший на лапте и на лапше (естественно, домашней) в деревне.

– ОK.

– У тебя в Англии первенец? – показал осведомленность в вопросах личной жизни Всевы Бонд, жонглируя битой.

– В старушке? Да… пока один. Назову его в честь друга: Гарри.

– Каспарова?

– Нет.

– Бальди?

– Н-н-н.

– Купера?

– Мимо.

– Трумэна?

– «Холодно».

– Принца, который в проекте??

– Теплее… Другого. Ты его не знаешь (ага, сдал я тебе своего агента!).

– А фамилию свою оставишь?

– Вряд ли, скорее, матери, не стоит себя засвечивать.

– Поздравляю! А всё же?

Не ответить на вопрос друга было бы бестактно, не комильфо. Батумыч пожал протянутую потную руку Джеймса (нервный гипергидроз), вытер свою ладонь о леопардовый купальник одной из жгучих красоток, и тут же на ум пришла выдуманная фамилия «Потникс», «Поттсон», «Потс»… После секундного замешательства Малярчук выдал: «Гарри Поттер». «По-моему, звучит неплохо!» – беззвучно воскликнул Батумыч.

…Кроме жалования агента-семерки Всева выиграл и его плавки.

Джеймс стоял, стыдливо прикрывая свое имущество обеими руками.

– Девчонки теперь мои? – утвердительно спросил Малярчук.

– Мы же еще на них не играли! – обиженно всплакнул Джеймс.

– Теперь это уже лишнее… Ему теперь не до вас, – пояснил он моделям на чистом английском. – Прошу в мои апартаменты.

Но для начала Всева провел ревизию всем своим средствам. Неплохо. Примеряя тут же на виду у всех плавки «приятеля», Всева обнаружил припрятанное в них кольцо с бриллиантом. Приятный довесок!

…Что касается Джеймса, то ему ничего не оставалось как месяц в порту разгружать контейнеры, чтобы насобирать денег на «звонок другу».

…Малярчук же широким взмахом рук сграбастал девчонок в охапку и двинулся в сторону бунгало.

Но его любовному триумфу не суждено было сбыться, так как из двух невесть откуда взявшихся джипов в направлении Всевы, расстегивая на ходу кобуры, бежали местные полицейские.

«Донесла пляжная кошелка!» – пронеслось в голове у Батумыча, и он лихорадочно огляделся по сторонам.

Отступать было некуда, поэтому для начала Всева прикрылся торсом Джеймса и бедрами пары девиц. Затем, во время перезарядки «Магнумов» полицейских, Малярчук сделал дерзкую вылазку, в результате чего четверо копов навсегда остались лежать ничком на розовом вулканическом песке. Остальные, чтобы их не постигла печальная участь товарищей, бросились врассыпную, спрятались в глубине кустов и там стали дождаться вертолетов с подмогой.

Всева, однако, задерживаться на месте в предвкушении славной бойни не стал. Он направился к океану.

– Доиграем позже, в другое время и в другой стране, – бросил на прощание Малярчук Бонду и исчез в прибрежных волнах.

– Ихтиандр! – восхитился другом раненный в трех местах английский разведчик – он, к тому же был неистовым фанатом русского фантаста Александра Беляева.

…Да, подобных отпускных приключений у Малярчука было слишком много.

Однажды Всева загорелся идеей побывать нелегально наблюдателем на совместных учениях НАТО и России. Проводились они в Белоруссии. Малярчук на перекладных пробрался в Минск.

Остановился на постой в заштатной гостинице с номером на двоих.

«Если что, удавлю!» – решил Батумыч заранее судьбу соседа. Особенно, ежели тот будет храпеть ночью.

Каково же было удивление Всевы, когда выяснилось, что сосед – женщина, офицер штаба Североатлантического блока. Прибыла в качестве наблюдателя за Российскими учениями сухопутных сил на Белорусском полигоне.

«Подстава! – понял Малярчук. – Тогда упою!»

– Какими ветрами к нам? – изобразил Батумыч фальшивое радушие по-английски, доставая из внутреннего кармана пальто бутылку дешевого портвейна.