Шрифт:
Зима пролетела как заколдованный день.
Он научился читать, делать себе бутерброды и отрезать ломтиками колбасу.
Его способностям нет предела – он отыскал на чердаке молоток, самолично вбил в стену гвоздь и повесил нашу с ним фотографию!
Но,
…наступила весна.
Он отрастил и начал грызть ногти! Ночные приходы ко мне стали редки, но правда длинны….
В одно утро,
…дал о себе знать соловей!
Я обыскала всё, под надуманным предлогом прошлась по соседям – его вдруг не стало…
Я не пошла на работу и, закутавшись в душный плед, поджав ноги, сидела и ждала его в кресле…
Он просто исчез, не забрав с собой даже вчерашней колбасы.
Грустно-то как и как долги ожидания! Маленькой рыбкой в животе плещутся наши с ним ночные воспоминания.
Пустая рамка от исчезнувшей с ним фотографии навевает тоску.
Рыжий, ты где?! Скоро осень. Ты приходи, я скучаю…
Вольный пересказ рассказа из журнала «Юность»
Неизвестного автора женского пола 1983–1989гг.
Москва, вершина ночи, проведённой с Рыжей.
Январь 2019г.
Цирконы
(Пролог и Эпилог)
Парк с рядом извилистых дорожек, фонарь, очерчивающий границу темноты и снег, пушистым саваном спрятавший следы и направления. Именно так представлялась ему его сиюминутная жизнь.
Сон на яву – Явь, пришедшая через сон и засевшая в мозгу!
Это как внезапно приведшие в ночи в руку мурашки – ни стряхнуть, ни растереть. Знаешь, сами пройдут, но колкость их терпеть невозможно!
Он посмотрел на застывшее во всех, для него, отношениях тело супруги и проделав незамысловатое упражнение освободил свое место с огромной кровати, которое располагалось у стены.
Она не заметила, Он постоял и ушёл…
«Она давно ничего, ни что не замечает» – думал Он, прикрывая дверь из спальной комнаты в коридор.
Свет луны, осветивший бесхозное пространство пустого коридора, медленно откидывал явь и сон.
Сон – это жизнь – здесь, сейчас, снаружи и изнутри этой давно нарисованной семейной идиллии.
Жизнь – скрытая от глаз и посторонних вздохов, с их разочарованиями, реальность – затаённая как камень за пазухой – Душа. Она мечется, молча бьётся, стонет и рвётся, беззвучно истекая кровью, через порывы от крепких объятий так недавно-давно бесконечной Любви!
Взвыть!
Ах как хочется взвыть и задержаться на тоне, чтобы все, всё и Она встрепенулись! Чтобы стёкла в рамах потрескавшись разлетелись, осыпая снег за окном и пол коридора бриллиантами ежедневного счастья – всей той сегодняшней мишурой, что вполне можно назвать “цирконами семейного счастья”!
«Ужели не видно! – Реальность, как Сон, продолжалась – без жалостно изливая под ноги Истину. – Как можно не замечать этот тупик?! – эту не деланную стену, которую не отодвинуть не обойти! Ужели можно хоть ещё что-нибудь преодолеть, перепрыгнуть, подрыть, подкопать – пробить-прорубить?!».
Тупик во всём, во всех последующих отношениях, в друзьях, в работе – в желании жить, которое вот так вот враз и остановилось! Впереди пустота, а сзади сумбур – зависть других и отрицанье себя!
Если б не бросил лет двадцать назад – закурил!
Свет яркой как солнце луны наискось разложил на полу огромного коридора кубики витража – брось банку, играй в классы. Он постоял в нерешительности и спустился на первый этаж. Был выбор – упасть в ванну – смотреть до одури кино по планшету или читать книгу, и или совсем загрустить и, закинув ноги на стол, замереть в кабинете.
Он выбрал второй.
Раньше было просто: «Не я один!, не мы первые!, у них ещё хуже – это нам ещё повезло!»
«Здравствуй, позвольте, можно?, извольте!, а если?, я не против!, давай, пошли – шли, шли, шли, и, пришли!..»
А что в остатке? – привычка! – уже не Любовь, а степень какого-то уважения, уменьшение которого источается с лет до минут, сползая в секунды!!!
Всё уже было и как-то разом прошло: жизнь на витрине и её вычерченная параллель – бани, вроде случайные девки; знакомства с продолжением – даже не любовницы; вторая семья и новый желанный ребенок. Всё, вроде, принимаемо и законно, так как общество всё такое, а по рассказам близких, знакомых, недавних друзей и подруг – всё ещё даже гаже, деланно и отнюдь не кристально – взгляды через улицу наискосок, раненые женщины и хотячие, в себе неуверенные, пошловатые мужики!