Наконец мы подъехали к ряду двухэтажных кирпичных домов, которые в свете уличных фонарей и при падающем снеге смотрелись так, словно сошли с рождественской картинки.

Подриг открыл дверь машины и помог мне выбраться. Он продолжал придерживать меня под руку, помогая пройти к входной двери по заснеженной дорожке.

– У тебя нога болит? – спросил он, быстро глянув вниз.

Нога у меня не болела, но от долгого сидения всегда немного менялась походка. Этот вопрос заставил меня немного поморщиться от досады, но я отбросила неприятные мысли. Он сам скоро все узнает.

Я лишь покачала головой и улыбнулась в ответ, а потом кивком указала на дверь, выкрашенную в черный цвет и так резко выделявшуюся на фоне снега и более светлого кирпича.

– Она раньше была красной? – спросила я, понадеявшись, что он поймет – я имею в виду песню «Роллинг Стоунз».

Он поднял бровь.

– Я увидел красную дверь, и мне пришлось перекрасить ее в черный цвет, – ответил он, открывая дверь. Мы вошли внутрь.

Он зажег свет. Несмотря на то что интерьер квартиры был довольно сдержанным (белые стены, в обстановке преобладали элементы из дерева и металла), в целом атмосфера казалась теплой и согревающей, особенно после холодной улицы.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он, снимая куртку и жестом предлагая отдать пальто. Увидев его без куртки, я потеряла дар речи – так он был хорош в облегающем пуловере от Хенли. Пуловер был в обтяжку, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отвести взгляд от мышц и посмотреть ему в глаза.

– У меня есть белое вино, – добавил он, вешая мое пальто рядом со своим. Меня снова обдало жаром, кожа пылала. Похоже, ему со мной будет непросто.

Я кивнула и, пока он ходил на кухню, сидела и нервно потирала губы. Несмотря на то что я пила алкоголь целый день, а сейчас был уже час ночи, я уже успела протрезветь.

– Да, пожалуй, – сказала я и стала наблюдать. Он поставил на стол бутылку вина, достал из шкафа два бокала и щедро их наполнил. Здесь, при теплом освещении и вдали от баров, темных ресторанов и клубов, Подриг выглядел иначе – более привлекательно. В темноте вам приходится дорисовывать образ, додумывать, какого оттенка кожа и какого оттенка глаза, какой формы прическа. В действительности, здесь Подриг выглядел еще сексуальнее, чем там, в полутьме ночных заведений. Наконец он стал реальным человеком, а не призраком из моих фантазий.

Мне хотелось так много всего ему сказать, мне хотелось заполнить тишину, которая повисла между нами. В моих ушах до сих пор звучала музыка из ночного клуба. Я хотела спросить, как долго он здесь живет, снимает ли он этот дом или это его собственность, нравятся ли ему соседи, сам ли он создавал интерьер. Все что угодно. Просто легкий разговор.

Но я ничего не сказала. Я просто стояла там в своем разноцветном блестящем платье и смотрела на него, пока он не дал мне бокал с вином.

– Нам не нужно больше ничего говорить, – сказал он, поднимая свой бокал. – Давай просто выпьем за первое января.

– За первое января, – сказала я тихо и сделала большой глоток холодного вина. Это меня оживило, придало сил, но потом я снова занервничала.

Возможно, оттого, что, пока я пила, Подриг стоял напротив и не сводил с меня взгляда, словно пытаясь запечатлеть в памяти этот момент.

Я с трудом допила остаток. В желудке от холодного вина стало горячо, и меня вновь обдало волной желания. Я испытала безумный трепет, словно внутри порхали бабочки.

Он одной рукой взял меня за подбородок, притянул к себе и медленно поцеловал уголок моего рта, языком забрав остатки вина с моих губ.

Я сдалась. Рот мой приоткрылся, и я страстно прильнула к его губам. Бокал едва не выпал у меня из рук.

– Пойдем со мной, – прошептал он, отходя в сторону. Он забрал бокал и поставил рядом со своим на столешницу. Взял меня за руку и повел на второй этаж по узкой лестнице. Поднявшись наверх, мы прошли через небольшой холл и направились в неосвещенную спальню.

О господи.

Я продолжала твердить себе, что не нужно придавать происходящему большого значения (я же дала слово соглашаться на любые приключения, а эта история со звездой ирландского регби всего лишь одно из таких приключений), но внутри себя я просто умирала от реальности происходящего. Мои переживания усилились еще больше, когда он подошел к огромной кровати, стоявшей в центре комнаты, и начал раздеваться.

В этот момент мне захотелось, чтобы он включил свет: тогда я бы смогла его рассмотреть. Сейчас комната освещалась только отсветом уличных фонарей, проникавшим через окно. Но и этого было достаточно. Перед моим взором предстал рельеф его мышц, его крепкие мускулистые предплечья и бицепсы, широкая грудь. Как и предсказывала Сандра, у него были татуировки, но их было немного. Мне бы хотелось иметь достаточно времени, чтобы узнать, какие истории кроются за каждой из них.

Я понимала, что стою и просто пускаю слюни, даже не пытаясь сделать движение, чтобы снять с себя хоть что-то, а он в это время уже снял джинсы и остался в одних трусах.