— Ты снова собираешься идти?

— Есть только один способ быть уверенным, что охрана на посту. Если они подумают, что я не собираюсь их проверять, они спрячутся в помещение, как только пойдет дождь.

На веранде виднелась чья-то расплывчатая тень.

— Это ты, Том? — спросил Конрад.

— Я, — отозвался О'Брайен.

— Я полагаю, мне следует вернуться в дом, — сказала Мэдж. — Мисс Колеман уже пошла наверх. Спокойной ночи, Пол. Спокойной ночи, сержант.

Конрад плюхнулся в кресло рядом с О'Брайеном.

— Фу! Как душно!

— Будет гроза, — сказал сержант. В его голосе прозвучала какая-то тоскливая нотка и это заставило Конрада насторожиться.

— Она начнется не раньше, чем через час. Сколько времени, Том?

— Без четверти десять. Она подходит намного быстрее, чем ты думаешь. Держу пари, что она разразится над этим домиком через десять минут. Слышишь, — продолжал он, когда вдруг раздался раскат грома.

— У тебя все в порядке, Том?

— Думаю, да.

И снова его унылый тоскливый голос обеспокоил Конрада.

— Ты в порядке, Том? — снова спросил он, пытаясь разглядеть О'Брайена в темноте.

— Конечно, в порядке. — О'Брайен тяжело поднялся с кресла. — Я думаю, этому негодяю пора идти в ванную. Скоро уже десять.

— Я пойду с тобой, — сказал Конрад, все еще немного обеспокоенный явной раздражительностью своего друга. — Я хочу еще раз обойти посты до того, как пойду к себе.

— Ты собираешься снова выходить?

— Да, часа в три.

Вспышка молнии озарила веранду, и Конрад был поражен, заметив, как бледен О'Брайен.

— Ты уверен, что у тебя все в порядке. Том?

— Вполне! Может быть это гроза вызвала у меня головную боль. — О'Брайен вытер вспотевшее лицо носовым платком. — Никогда не любил грозу.

Раскат грома, прогремевший в тот момент, потряс домик.

— Фу! Гремит прямо над нами, — сказал О'Брайен. Потом он прошел в холл, где сидел полицейский с автоматом на коленях.

Конрад присоединился к нему и они вмести пошли по направлению к лестнице.

— Так жарко, что можно печь яйца, — сказал Конрад, доставая платок, чтобы вытереть лицо.

О'Брайен ничего не ответил. Он думал, прокисли Феррари в ванную комнату. Рот у него пересох, ноги дрожали, а сердце стучало как молот.

Они шли вдоль освещенного коридора, где лицом к лестнице сидел другой полицейский.

— Послушай-ка, дождь, — сказал Конрад. — Ты был прав. Должно быть, ужасная буря.

Было слышно, как дождь молотил по крыше. Конрад на мгновение остановился, чтобы взглянуть в окно на лестничной площадке. Потоки дождя струились по окну. Белые молнии освещали поникшие под дождем деревья и лужайку. Гром гремел и перекатывался все возрастающим крещендо.

О'Брайен открыл дверь в комнату Пита. Тот стоял в халате с полотенцем, перекинутым через плечо, и смотрел в окно.

Двое полицейских играли в кости за столом вдали от окна. Третий полицейский с автоматом на коленях наблюдал за Питом с видом раздраженного безразличия.

При звуке открывающейся двери Пит оглянулся. Двое полицейских за столом замерли, руки их сразу рванулись к задним карманам брюк. Полицейский с автоматом вскочил на ноги.

— О'кей, вольно, — сказал Конрад, входя. Ему было приятно видеть, как чутко они реагировали. — Ну и ночка, а?

— Хуже некуда, — ответил ему полицейский с автоматом. Конрад заметил, что Пит настороженно смотрел мимо него на О'Брайена. Он тоже быстро взглянул на него и был поражен, увидев, как бледно его лицо, а в глазах был такой дикий блеск, какого Конрад никогда у него не видел.

— Ну, пойдем, — сказал О'Брайен. Казалось, он говорил сквозь стиснутые зубы. Он вышел из комнаты, и Пит отправился за ним.

Двое полицейских возобновили игру в кости, третий, с автоматом, закурил.

Конрад постоял в нерешительности, и затем пошел за Питом.

Пит шел следом за О'Брайеном по коридору в ванную. Они прошли мимо комнаты Фрэнси, которая была в нескольких футах от ванной.

Конрад догнал его, когда О'Брайен уже поворачивал ручку двери ванной и толкнул дверь ногой.

— Стой здесь, — приказал О'Брайен Питу и, включив свет, вошел туда.

Конрад обошел Пита и стал в дверях, наблюдая за О'Брайеном, который, оглянувшись через плечо, заметил его. Лишь громадным усилием воли О'Брайену удалось сохранить на лице бесстрастное выражение.