— Читаю, — произнес Эльтор. — Хизер Роуз Макдейн Джеймс. Лауреат Нобелевской премии в области физики за 2027 год. Разработала так называемые Джеймсовы реформулировки теории относительности, что позднее сделало возможным создание инверсионного двигателя.

— Эй, — воскликнула я, — так ведь это Хизер!

— Ввожу полный текст статьи.

На экране появились изображения: худощавый мужчина с до боли знакомыми чертами лица и три девочки, от четырех до двенадцати лет. Джаг прокрутил информацию, касающуюся даты рождения Хизер, образования и работы. После чего пояснил: муж — Джошуа Джеймс. Дети — Кэтлин Макдейн Джеймс, Тина Пуливок Джеймс, Сара Роуз Джеймс.

Я даже ахнула от изумления и поспешила прикрыть рот рукой.

— Хорошее имя они дали дочери! — улыбнулся Эльтор. Он сосредоточенно наклонился вперед, и мне показалось, будто он хочет поднять еще один экран. Но по его лицу пробежало лукавое выражение, словно вылетел из бутылки джинн.

— В чем дело? — не выдержала я.

— Что ты сказала? — посмотрел он на меня. — Да так, ничего. Просто нам надо отправляться в путь.

Ах вот оно что. Раз надо — значит надо.

Мы отлетели от Сатурна. Эльтор включил голоэкран, и я с любопытством наблюдала за нашим перемещением в пространстве. Правда, мы не могли видеть свой корабль, поэтому Джаг создал изображение, основанное на данных о самом себе. Надо сказать, оно получилось таким убедительным, что я не почувствовала особой разницы.

Затем я обратила внимание на одну весьма странную вещь. Очертания Джага почему-то сделались не такими обтекаемыми, как раньше.

— Какие-то мы сплюснутые.

Эльтор сосредоточился на панели управления и поэтому ответил на родном языке. Но Джаг перевел для меня:

Так удобнее для инверсии.

Мне хотелось расспросить его поподробнее, но, с другой стороны, я не хотела отвлекать его в такие важные минуты.

— Можешь спрашивать, — отозвался Эльтор. — Сейчас происходит обмен информацией.

Нет, я, конечно, чувствовала, как его мозг ведет интенсивный диалог с различными узлами в сети Джага, но тогда мне еще было неведомо, что и я сама превратилась в такой узел, и он подключался ко мне, когда иссякали его собственные пси-берресурсы. Эльтор объяснил мне, что, если бы кто-то мог наблюдать наш полет на скорости, приближенной к световой, им бы казалось, что по мере приближения к скорости света Джаг словно становился короче. После инверсии он снова вытянется, а при движении со скоростью в 1,41 световой его длина станет для внешних наблюдателей такой же, как и в состоянии покоя. При скорости, превосходящей 1,41 световой, его длина вновь возрастет.

— Во время прыжка, — объяснил Эльтор, — она, возможно, достигнет нескольких тысяч километров.

— Ого, — я даже присвистнула, — ты хочешь сказать, что я увижу Эльтора длиною в тысячи километров?

В ответ Эльтор лишь улыбнулся. За него ответил Джаг:

— По отношению ко мне ты находишься в состоянии покоя. Поэтому ты не заметишь никаких изменений. Я для того и меняю свою форму, чтобы минимизировать искажения, возникающие в других референциальных рамках.

Интересно, удивилась я, с какой стати Джаг заговорил вместо того, чтобы воспользоваться псиберсвязью. Теперь мне известно, что до полного выздоровления Эльтор не мог участвовать в наших с Джагом мысленных беседах. Но тогда мне и в голову не могло прийти, что компьютер запрограммирован — кем-то или самим собой — принимать во внимание чувства и настроения своего основного владельца.

Я показала на голоэкран.

— Такое впечатление, будто созвездия сдвинулись с места.

— Это мы увеличили скорость, — пояснил Эльтор.

— Сорок две секунды назад, — добавил Джаг, — наше ускорение на период в тридцать секунд в сто раз превысило силу тяжести. В данный момент мы перемещаемся в пространстве со скоростью, составляющей 10 % от скорости света.

— Брось шутить, — рассмеялась я.

— Почему я должен шутить? — удивился Джаг.

— Но разве перегрузки не раздавили бы нас?

— Мы перешли в режим квазисостояния.

— Во что?

Джаг пустился в пространные объяснения, что корабль и все, что в нем находится, можно представить в виде скопления элементарных частиц, описанных с точки зрения их квантовых состояний, или волновой функции. Даже если одна-единственная частица изменит свои характеристики — положение в пространстве, момент движения, спин, и так далее, — это значит, что она изменила свое состояние. Режим квазисостояния предотвращает любые из таких изменений. Нет, Джаг не застыл на месте, и в тот самый момент, когда начал действовать этот режим, все элементарные частицы, его составляющие, продолжали вибрировать, вращаться вокруг своей оси и вообще двигаться каким-либо иным способом. Но они не могли осуществить переход. Теоретически в этом режиме система становится бесконечно жесткой на макроскопическом уровне. На практике же процесс никогда не достигает ста процентов. Мощные или быстродействующие силы способны его ослабить.

Мы потому и избежали обширных повреждений во время столкновения с ракетой, потому что Джаг перевел нас в режим квазисостояния. Ракета способна в таких случаях пройти сквозь объект в буквальном смысле, не причинив ему никакого вреда. И все потому, что она преодолевает сложное пространство. Правда, может случиться и такое, что ракета взорвется, и тогда момент ее движения переходит в электромагнитную энергию, сложное пространство или же свои собственные осколки, которые могут либо пройти сквозь объект в режиме квазисостояния, либо не пройти. Иными словами, режим этот имеет свои слабьте места. Например, элементарные частицы объекта могут поглотить момент, что приведет к повреждениям.