— Никаких «но». Выкладывай.

— Конечно, великий магистр, — повторил Скалатей. — Это касается фанимских колдунов-жрецов, кишаурим… У них появилась новая разновидность шпионов.

Позабыв о манерах, Элеазар подался вперед.

— Говори дальше.

— П-простите, великий магистр, — выпалил наемник, — н-но я должен получить плату, прежде чем говорить дальше!

Нет, все-таки он дурак. Даже для адептов время всегда оставалось самым дорогим товаром. Скалатею следовало бы это знать. Элеазар вздохнул, потом произнес первое слово. Его глаза и рот вспыхнули фосфоресцирующим светом.

— Нет! — завопил Скалатей. — Пожалуйста! Я скажу! Не надо…

Элеазар остановился, но недосказанное заклинание продолжало эхом отдаваться в шатре. Тишина, когда она все-таки наступила, показалась абсолютной.

— Н-нак-кануне т-того дня, к-когда Священное воинство выступило из Момемна, — начал мисунсай, — меня вызвали в Катакомбы, чтобы я пронаблюдал за допросом шпиона — так они сказали. По-видимому, первый советник императора…

— Скеаос?! — воскликнул Элеазар. — Скеаос — шпион?! Мисунсай заколебался, облизал губы.

— Не Скеаос… Некто, прикидывающийся им. Или нечто… Элеазар кивнул.

— Тебе удалось заинтересовать меня, Скалатей.

— При допросе присутствовал сам император. Он громогласно потребовал, чтобы я опроверг выводы Сайка, чтобы я сказал, будто тут замешано колдовство… Первый советник, как вам известно, человек старый, однако же, когда его арестовывали, он убил или покалечил несколько человек из эотской гвардии — как мне сказали, голыми руками. Император… э-э… Разнервничался.

— Ну и что же ты увидел, аудитор? Была ли на нем Метка?

— Нет. На нем не было ни малейшего отпечатка колдовства. Но когда я сказал об этом императору, тот обвинил меня в сговоре с Сайком. Затем появился адепт Завета. Его привел Икурей Конфас…

— Адепт Завета? — перебил Элеазар. — Ты имеешь в виду Друза Ахкеймиона?

Скалатей сглотнул.

— Вы его знаете? Мы, мисунсаи, давно уже не интересуемся Заветом. Так ваше преосвященство утве…

— Ты хотел продать сведения, Скалатей, или купить их?

Мисунсаи нервно улыбнулся. — Продать, конечно же.

— Тогда рассказывай, что произошло дальше.

— Адепт Завета подтвердил мои выводы. Император обвинил его во лжи. Как я уже сказал, император… э… э…

— Разнервничался.

— Да. Но этот адепт Завета, Ахкеймион, тоже разволновался. Они заспорили…

— Заспорили?

Это почему-то не удивило Элеазара.

— О чем?

Мисунсаи покачал головой.

— Не помню. Кажется, речь шла о страхе. А потом первый советник заговорил с Ахкеймионом — на языке, которого я никогда прежде не слышал. Он узнал его.

— Узнал? Ты уверен?

— Абсолютно. Скеаос, чем бы он ни был, узнал Друза Ахкеймиона. А потом он — оно — затряслось. Мы смотрели на него в полном изумлении, а оно вырвало цепи из стены… Освободилось!

— Друз Ахкеймион ему помогал?

— Нет. Он перепугался точно так же, как и все остальные, если не больше. Началась суматоха, и это существо успело убить не то двоих, не то троих, прежде чем вмешался адепт Сайка и сжег его. Теперь я припоминаю, что он его сжег, невзирая на возражения Ахкеймиона. Вышел из себя.

— Ахкеймион хотел вступиться за это существо?

— Он даже пытался закрыть первого советника своим телом.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Я никогда этого не забуду, потому что именно тогда лицо первого советника… его лицо… оно… отчистилось.

— Отчистилось?

— Или развернулось… Оно просто… просто раскрылось, как кулак, но… Я не знаю, как это еще можно описать.

— Как кулак?

«Этого не может быть! Он лжет!»

— Вы мне не верите. Пожалуйста, поверьте, ваше преосвященство! Шпион был копией советника, двойником — без Метки! А это значит, что он — артефакт Псухе. Кишаурим. Это значит, что у них есть шпионы, которых невозможно распознать.

По телу Элеазара разлилось оцепенение.

«Я подверг мою школу риску».

— Но их Искусство слишком грубое…

Скалатей как-то странно воодушевился.

— И тем не менее другого объяснения я не вижу. Они отыскали способ создавать идеальных шпионов… Подумайте только! Как долго они могли нашептывать все, что захотят, на ухо императору? Императору! Кто знает, сколько…

Он умолк — очевидно, осознал, что слишком близко подобрался к сути дела.

— Вот почему я прискакал сюда в великой спешке. Чтобы предупредить вас.