На этот раз Н. Хрущёв не просто неожиданно, а именно внезапно пустил в ход своё личное своеволие. Он обозначил свою позицию как диктующую по отношению к искусству. Фильм «Застава Ильича», один из самых выдающихся свершений отечественного и мирового кинематографа, был поставлен на полку. И, кажется, никто и не ожидал, что уже в ближайшее время что-то серьёзно изменится в судьбе фильма и режиссёра. Ранее запрещённые фильмы обратно с полки тогда ещё не снимались. А при Сталине таковые нередко и просто уничтожались – в самом буквальном смысле этого слова. Смывались с плёнки. Новейшее это открытие ещё одной формы насилия над процессом художественного развития.

Примерно через две недели после этого я был назначен (тоже внезапно) заместителем заведующего только что созданного подотдела кинематографии. Создан он был в составе огромного идеологического отдела ЦК, составленного из трёх гуманитарных отделов – Агитпропа, отдела науки и отдела литературы и искусства. Действительно новым здесь оказался лишь подотдел кинематографии.

Было подчёркнуто самим его созданием, что кино в самом деле «самое важное и самое массовое из искусств». Им надо жёстко управлять, а не ограничиваться разговорами аппаратчиков об этом.

Это вот обстоятельство и надо учитывать ныне, когда говорим о том, почему Н. Хрущёв на встрече с высоким слоем творческой интеллигенции в марте 1963 года так тяжко навалился на деятелей киноискусства, что они и ахнуть не успели. Первыми под руку ему попали молодые тогда М. Хуциев и Г. Шпаликов, а из старых С. А. Герасимов – их художественный руководитель на студии имени А. М. Горького. Один из крупнейших кинорежиссёров XX столетия. Художник-мыслитель. Умница в прагматике.

Нельзя сегодня не учитывать и такой факт: перед встречей 7–8 марта 1963 г. ЦК КПСС принял ошеломительное решение о ликвидации Союза кинематографистов (на стадии успешной деятельности его Оргкомитета). Второго марта 1963 года, буквально накануне встречи в Свердловском зале Кремля, секретариатом ЦК, в отсутствие Н. Хрущёва, в присутствии легендарного тогда И. А. Пырьева, С. Герасимова и С. Юткевича, было совершено действо открыто реакционного характера: закрыть всякую демократию в кинематографе.

Но главный автор этого политического сюжета был сам Н. Хрущёв. Потому-то он и не вёл сам заседание Секретариата (не пришёл на него): ему надо было иметь в резерве своё личное слово по столь острой проблеме. Для этого ему лично и потребовалось обязательно предварительно встретиться с наиболее яркой творческой элитой.

Глава КПСС и СССР вовсе не каждый раз представал человеком крайностей. Когда надо было кого-то перехитрить – он этого обычно добивался. И на сей раз наш тогдашний лидер тоже схитрил! Он подставил Секретариат ЦК КПСС тем, что предварительно согласился с его решением о закрытии Союза кинематографистов СССР. К тому же фактически тогда уже созданного! Осталось лишь собрать учредительный съезд Союза кинематографистов.

Я сидел тогда в зале заседаний этого Секретариата ЦК. Все основные документы о необходимости создания Союза кино были написаны, между прочим той же самой рукой, которая сейчас выводит эти строки для тебя. В моей папке лежали мной написанные, но противоположные по смыслу хрущёвским предложения относительно кино. Моя судьба такая.

В дальнейшем мне ещё не раз придётся вернуться к этому многозначному заседанию в ЦК, где состоялся, кстати, великолепно яркий идейный бой неистового Ивана Пырьева и Сергея Герасимова (С. Юткевич не выступал) с Флором Козловым – в партии вторым тогда лицом после Н. Хрущёва.

Стало достаточно ясно: назревает очередной кризис сознания нашего Советского Союза. По крайней мере – сознания российского. А ещё острее – тогда не увиденный кризис самой КПСС.

Оказалось, это вовсе и не кризис искусства! А это был подъём его! Поскольку оно стало оппозиционным – на этот раз действительно по отношению к самому советскому образу жизни. Т. е. искусство наше становилось действительно самим собой… Именно такое искусство тогда и стало восприниматься как «ум, честь и совесть эпохи», а не КПСС. В этом всё дело, бывший коллега.

Но трагедия есть трагедия: Н. Хрущёв начал в это же время переход на противоположные ему, на консервативные рубежи в политике. Особенно в руководящем воздействии на творческую интеллигенцию. Впрочем, то же самое происходило и в других сферах власти.

Вместе с тем Хрущёв оставался ближе других членов Политбюро к призрачному российскому либерализму. Вскоре выяснилось, что он и сам лично был в хитрой ловушке… Ввалился в неё, как мамонт.

Однако вернёмся к М. Хуциеву и Г. Шпаликову. Они в то время не осознавали, что и являются оппозицией к самому тогдашнему образу жизни. И всё же оппозиция не диверсия, а напротив – нормальное состояние искусства. Более того, М. Хуциев и Г. Шпаликов – да и С. Герасимов – были уверены, что вершат свои дела на благо народа.

Любопытно, что и я был в составе этой же оппозиции. По объективному её смыслу. Не осознанно. Такова и была тогда позиция реального гуманизма.

Поэтому, когда фильм «Застава Ильича» был «исхлёстан и распят», а перед тем за несколько дней был закрыт создававшийся Союз кинематографистов, я почувствовал в известном смысле «распятым» и самого себя.

И тогда пришлось учиться понимать нашу жизнь решительно по-иному. Это понимание я изложил потом в книге «Политика и литература». По твоей просьбе я передал её тебе через И. Черноуцана. В 1973 году.