Однажды я заметил, как мое собственное мнение трансформировалось в его мнение. Следующий этап нарциссического синтеза* был достигнут. Это была энергия, которая распространилась по всему моему телу, и в зашла в мою голову. Он словно опрокинул своего рода соус в мой череп, я бы так это назвал.

Еще мы имитировали собрания группы в его квартире. Мы доверяли друг другу многое, что связывало нас еще глубже. Сеансы стали более интенсивными, он направлял наше сознание туда, куда хотел.

Мне нравится сравнивать эти опыты с Чарльзом Мэнсоном* и его семьей, потому что именно это и произошло с нами. Мы стали зависимы друг от друга. Это превратилось в абстрактную властную иерархию, и Маркус был главой этого мрачного шоу.

Я как-то рассказал о своём прошлом двум соседям и друзьям по квартире. Я увидел обрывки прошлого, о котором, казалось, давно забыл.

Маркус убедил меня в том, что я избегаю женщин из-за страха потери, который движет мною, потому что я так долго держался за своих друзей и не имел любовных отношений. Мне снова показалось, что в мою голову льется липкая жидкость. Она проникала в мои убеждения и системы ценностей.

Этот соблазнитель устроил мне настоящую блокаду. Он массивно сопротивлялся моим новым связям.

Унижения по отношению ко мне постоянно росли, но в небольших дозах. Они были замаскированы таким образом, что в конце концов я сам верил, что заслужил их. И все это для того, чтобы сбить меня окончательно с толку.

Все больше и больше внимания уделялось только его собственным потребностям. Маркус поведал нам свои темные тайны и заставил нас поклясться сохранить их. Он отключал мое пробуждающееся сознание почти ежедневно, он беспрерывно говорил и продолжал изобретать правду. Он снова использовал гипнотическую речь, зомбируя меня.

Гипнотизер начинает сеанс гипноза с конфидициального разговора с пациентом, устанавливая с ним крупкий контакт. Затем он просит его закрыть глаза и просит представить ракету непосредственно перед запуском. Пациент протягивает обе руки вперед и прижимает их к рукам терапевта, создавая физическое сопротивление. Он начинает обратный отсчет от десяти. Пациент обычно с нетерпением ждет, когда закончится обратный отсчет, но это не так. Гипнотизёр не позволяет обратному отсчёту закончиться после ощущения напряжения и резко прерывает его, снимая давление с рук и произнося слова сна. Таким образом, бодрствующее сознание человека перегружается, а при командном сне обычно успокаивается и глаза закрываются.

Проще говоря, все это означает, что Маркус создал постоянные противоречия в моей психике и отравил ее.

То же самое было и с Даниэлой. Она также проигнорировала все, что мы договорились вместе сделать и что имело бы негативные последствия для соблазнителя. Так что позже вследствие этого активизировалась дискуссия о том, кто что сказал. Это сбивало меня с толку. Я решил держать язык за зубами.

Когда Габриэла вышла из травматологии, она навещала нас и должна была дополнить этот больной треугольник. Для тяжело больного социопата нормально формировать и контролировать такие связи. Его шахматные фигуры он заменяет тогда, когда он в них больше не нуждается или когда они становятся опасными для него. Во время этого визита он контролировал меня. Все, что я говорил, было перевернуто так, что его мнение оказывалось единственно правильным.

Однажды мы смотрели видеозапись медитации на моем канале, и он постоянно прерывал меня, когда Габриэла задавала мне вопросы, и переворачивал мои слова в свою пользу, или просто заявлял, что все было не так. Я отрицал это, но с постоянным упорством он ясно давал понять Габриэле, что это так. Я был бессилен, ведь мои слова не имели значения.

В мгновение ока он связал это с выводами, которые сделал обо мне раньше. Когда она о чем-то попросила меня, я вынужден был сказать «да». Теперь я тоже в это верил, он заставлял меня поверить. Сопротивление мое было сломлено.

Потом он рассказал Габриэле, как я функционирую. Он рассказал ей «все» обо мне и призвал держать это в секрете. Теперь я был объектом его миссионерства и заботы. С этого момента они все начали очень беспокоиться обо мне, и их паранойя неизмеримо усилилась.

Так же, как он рассказал ей все обо мне, он рассказал мне все о ней. С той же просьбой держать это в секрете. Он поведал мне о нескольких интимных деталях, отчего можно было только взяться за голову. Он так ее обесценил в моих глазах, что при каждой моей встречей с ней все это дерьмо в моей голове всплывало. Да, даже об интимной сфере человека, касающуейся его достоинства, Маркус рассказывал третьим лицам. И это было особенно подло.

Со мной случались регулярные припадки. Случай в магазине электронных приборов был не единственным и доставил мне массу неприятностей. Я боялся ходить по магазинам и избегал толпы народа. Мне приходилось закрывать глаза и уши, чтобы обезопасить себя от внешних раздражителей.

У меня был похожий приступ, когда я навещал брата. Он открыл мне дверь, а я видел только его болезнь и зависимость. История алкоголизма в моей семье… Я увидел своего брата совершенно по-другому. Я видел его темные круги под глазами, он был таким бледным, что мне стало страшно. Там была и его подруга, она вышла из гостиной и вошла на кухню, где мы были. Мое восприятие действительности продолжало ухудшаться. Движения людей каким-то образом не соответствовали моему чувству времени, как будто пришли первые волны кислотного опьянения. Это состояние было странным и далеким от реальности. Начался еще один этап нарцисстического влияния на меня.