***

Как и сотню лет назад, у современного боевого корабля три голоса. Первый, низкий и мощный, тот знакомый всем с детства басовитый гудок, которым корабли прощаются с гаванью и оповещают всех о своем прибытии в порт. Он порожден извечным врагом штурманов и капитанов – туманом. Его звуковые тона всем слышны далеко вокруг, чем помогают морякам снизить риск столкновений в условиях ограниченной видимости.

Второй корабельный голос - сирена. Ее высокие, воющие тона имеют направленный сектор наиболее сильного звучания, с их помощью корабли «переговариваются» между собой, при необходимости используя азбуку Морзе.

И, наконец, третий – это рында. Главный корабельный колокол. Его боем передают важнейшие команды, общие для всего экипажа, и отбивают склянки, которые не просто отсчитывают время, но и определяют весь ход внутрикарабельного распорядка, включая смену вахт. На рынде начертано имя корабля, а ее чистый и ясный перезвон для моряка – это живой голос корабельной души…

За сотню лет в военном кораблестроении сменились четыре эпохи. Броненосцы, дредноуты, авианосцы и подводные атомоходы последовательно сменяли друг друга на троне самого могучего и смертоносного корабля, соответственно прогрессу вооружений и энергетики. Эволюционировали вместе с ними и все корабельные технические средства. Пожалуй, один лишь пробковый спасательный круг не претерпел серьезных изменений в ходе технологических революций. Благодаря гениальной достаточности конструкции.

В начале 21-го века все корабельные средства звуковой связи давно стали серийной продукцией, выпускаемой специализированными заводами и жестко застандартизованой по характеристикам. В их конструкции пар давно спасовал перед электричеством. Так что теперь даже бывалым морякам сложно различать корабли разных типов по звукам сирен и гудков. А у однотипных, даже построенных разными фирмами, они и вовсе схожи, словно голоса братьев-близнецов.

Столетием раньше все было иначе. Крупные верфи, имевшие собственную литейку, предпочитали подобную мелочевку делать самостоятельно. Ни о какой, воспринимаемой как непреложный закон, стандартизации речи не шло. Качество отливок «гуляло», как и процентный состав сплавов, а мелкие изменения в конструкции не требовали процедуры долгих согласований. Вследствие чего каждый корабль имел свой индивидуальный голос. Точнее, все три…

***

Когда откуда-то издалека до ушей внезапно донеслось резкое, чуть с «хрипотцой» завывание, Василий непроизвольно вздрогнул. Мистикой в стиле Вагнера он на сегодня был уже сыт. Казалось бы, куда больше? Как вот - опять! На фоне «Полета валькирий», виртуозно исполняемого оркестром в дворцовом саду, вдруг - ЭТО…

«Словно живой голос мертвого человека. Пожалуй, уже слишком, Ваше величество. Слишком хорошо мы, артурцы, помним, кому именно принадлежала эта сирена. Сдается мне, Вы малость перегнули палку. Боюсь, не поймут-с. Ни Захарыч, ни Эссен. Петрович наш, кстати, тоже понял уже, чей это «боевой клич». Только виду не кажет. Без лишних эмоций. Это грамотно, лучше потом Тирпицу наедине попенять. Одно дело - наш «Варяг». И совсем иное…

Но?.. Что за наваждение? Тут вам явно не картонка, не моделька какая, малая…

Стоп, стоп. Так не бывает! Но…

Но это же… ОН!?»

«Новик»! Бесстрашный и легендарный крейсер российского Тихоокеанского флота, неся у форштевня высоченный, искрящийся в свете прожекторов бурун, и разводя на воде ясно видимую, живую волну, неудержимо мчался по глади Святого озера…

Вот осветился сполохами от выстрелов, окутался дымом его борт. Вот засветили на марсе и возле мостика боевые фонари. Вот их лучи присоединились к поиску далекого, невидимого врага… Вот взвыла еще раз сирена, вскипела пена за кормой, а белоснежный корпус накренился в крутом повороте. Истребитель истребителей, разглядев свою добычу, словно гепард перед стремительным, убийственным для жертвы рывком, начинал разбег!

Несомненно, это был он. Он! Единственный и неповторимый. Грозный, грациозный и стремительный… лежащий сечас на илистом дне далекого Желтого моря, где-то у мыса Шантунг…

И… все.

Занавес…

Видение исчезло. Мир канул во тьму. Музыка смолкла. Стихли грозные звуки битвы.

И лишь огромные июльские звезды над головой и звонкий стрекот цикад.

***

– Итак, Базиль, как мне доложили, служебные дела не оставляют тебе возможности подольше участвовать в наших торжествах?

– К моему огромному сожалению, это так Ваше величество. Посему я почтительно прошу Вашего дозволения на мой отъезд в Санкт-Петербург.

– Понимаю. И не могу воспрепятствовать, мой дорогой. Долг есть долг, а служба есть служба. Но только ли поэтому ты попросил о личной аудиенции?

– Вы просто фантастически проницательны, Мой Господин…

– А ты просто фантастический льстец, такой же, как и все мои… - Вильгельм коротко хохотнул, - Но не верю, что сам додумался. Мудрых советчиков слушаешь? Зря. Когда мы одни, Базиль, будь проще. Не надо разных словестных выкрутасов. Мы люди военные. И давай, выкладывай все поскорее, сегодня день очень суетный. Так, чего ты хотел?

– Я имею конфиденциальное поручение к Вашей дочери, Ваше величество. Но счел немыслимым его исполнение, не поставив предварительно в известность Вас.

– Вот даже как? Интересно, интересно… - Вильгельм удивленно приподнял бровь, - И, раз это поручено тебе, Базиль, значит, я правильно догадываюсь, кем именно?

– Да, Экселенц. У меня при себе пакет для Принцессы Прусской Виктории Луизы от Великого князя Михаила Александровича. Полагаю, не без письма личного характера.

– Так-так. Значит, ослушался августейшей воли друга и без пяти минут наследника Престола? – Вильгельм внимательно посмотрел Василию в глаза, - Правильно сделал, на самом деле. Не стану скрывать от тебя, раз уж ты лицо посвященное: партия между моей дорогой дочерью и Михаилом была бы для меня весьма желанной. Для будущего двух империй этот брачный союз мог бы иметь колоссальное значение. Особенно сейчас. Но…