Я еду, поднимаясь все выше и выше и наконец выезжаю на плоскую площадку, заросшую травой. Вдалеке я вижу очертания ярко-оранжевой конструкции. Должно быть это бетономешалка.

Я решила проехать прямо через поляну. По мере моего приближения очертания строительной техники становятся больше. Там стоят бетономешалка, маленький бульдозер и какой-то другой грузовик с клешней. Затем я замечаю людей в касках, они показывают на меня пальцами и кричат.

Я вижу, что рядом с ними стоят мужчина и маленькая девочка в розовых туфельках. Какого черта? Почему на строительной площадке находится маленькая девочка?

По мере приближения, мне удается лучше разглядеть мужчину. Я почти забываю остановить машину, когда смотрю на него. А каков этот мужчина! На нем легкое пальто поверх фланелевой рубашки, и я вижу, несмотря на все эти слои одежды, насколько широки его плечи и грудь. У него большие руки, и он высокий. Он возвышается над бригадиром, который не совсем маленький человек.

И он держит девочку за руку. Может быть, он ее отец? Черт, значит, его уже захомутали?

Я ставлю внедорожник на стоянку и выхожу из машины. На мне тапочки с плоской подошвой и штаны для йоги. Я чуть не поскользнулась на траве мокрой от росы и рыхлой грязи, но, только крепко ухватившись за дверную ручку, удержала равновесие. Обретя равновесие, я решаю не рисковать и не закрывать дверь внедорожника, опасаясь потерять равновесие и шлепнуться в грязь перед этим великолепным мужчиной.

Я поднимаю глаза и замечаю, что он смотрит на меня. У него пронзительные голубые глаза, остро очерченные скулы, и его квадратная челюсть двигается, когда он говорит.

— Я только что услышал, что вы дали добро этим парням доставить эту чертову бетономешалку по моей дороге?

— Папа, не выражайся! — нахмурив брови, сердито говорит маленькая девочка.

Он кричит. Почему бы вдруг мужчине с великолепным лицом и идеальными зубами кричать?

О. Боже. Он и есть — ворчливый старик! Но он совсем не старый, хотя определенно очень ворчливый.

— Неужели... — запинаюсь я. — Неужели... они что-нибудь повредили?

— Не-а, — говорит бригадир, бросая на меня взгляд, который говорит, что этот парень и без того уже достал всех. — Дальше дорога снова соединяется, мы проехали по дороге мистера Тэймса всего несколько сотен футов, возможно, оставили несколько следов от протектора...

— Разве вы не видели знак? — спрашивает он, свирепо глядя на бригадира. Затем он снова смотрит на меня. — Они не сказали вам о моем знаке? Тот, который говорит проваливать прочь? Или они сказали вам, что на вывеске написано «Пожалуйста, во что бы то ни стало, гоните бетономешалку по моей дороге».

— Угу, — бормочу я. — Я сказал им, что все в порядке. Я беру на себя всю ответственность. Простите, мистер Тэймс.

— Я поднялся на гору не для того, чтобы меня называли «Мистер Тэймс». Меня зовут Тео.

— Ты ведешь себя грубо, папа, — говорит девочка.

Он стреляет в нее взглядом, затем смотрит на меня, смягчаясь. Он вздыхает.

— А вы кто такая?

— Эм, — я протягиваю ему руку. — Наоми. Просто Наоми.

Он пожимает мне руку, и я понимаю, что его ладонь мозолистая и жесткая, но теплая. Есть также подлинная мягкость в том, как он двигается и прикасается ко мне, но я отстраняюсь из-за страха как-то разозлить его.

— Я очень рад познакомиться с тобой, Наоми, — говорит он, глядя больше на свою дочь, чем на меня. Как будто он говорит мне это только для того, чтобы удовлетворить просьбу своей дочери быть милым, а не из какого-то реального желания быть милым именно со мной.

Бригадир закатывает глаза.

— Наоми, нам нужно работать. Вы хотите...

— Я сейчас подойду, — говорю я, почти прогоняя его рукой. — Начинайте без меня.

На этот раз он закатывает глаза еще сильнее и топает прочь. Через несколько мгновений я слышу громкий гудок одной из машин, сдающей назад.

Тео снова начинает говорить, но сейчас я едва могу его расслышать. Его дочь зажала уши руками.

— Что? — кричу я.

Он подходит ближе, чтобы услышать меня, и я оказываюсь в опасной близости от его груди. Достаточно близко, чтобы я могла просто упасть в него и надеяться, что он обхватит меня руками, чтобы я не упала в грязь. Верный шанс.

Он наклоняется еще ближе и громко кричит.

— Я был бы вам очень признателен, если бы вы больше не ездили по моей дороге.

Я с энтузиазмом киваю.

— После обеда я первым делом съезжу в магазин и возьму напрокат бензопилу. Я расчищу путь...

Теперь он закатывает глаза, глядя на меня.

— Что? — я стараюсь перекричать грохот машин.

— Иди сюда, — говорит он, указывая рукой. — Я устал кричать.

Я следую за ним, замечая, когда он поворачивается ко мне спиной, что у него аппетитная задница.

Его дочь оборачивается и ловит мой взгляд, но я думаю, что ей едва десять, и она никак не может знать, на что я смотрю. Так ведь? Десятилетний ребенок не знает таких вещей... По крайней мере, я так думаю.