Но песня полнилась грустью, и грусть эта вторила моей собственной тоске.

– Почему ты одна? – голос прозвучал так близко, что я вздрогнула и отпрянула прочь.

У мужчины, выросшего из ниоткуда передо мной, были серые глаза. Спокойные, как осеннее небо. Слабо мерцавшие в свете костра серебром.

– Я не люблю, когда чужие руки касаются меня.

– Врёшь, – мужчина поймал мою ладонь и поднёс к лицу, касаясь губами.

Я вздрогнула. Поцелуй обжигал. И сам мужчина вызывал странное чувство родства, как будто я была предназначена для него, а он – для меня.

– Ты ждёшь меня, – в унисон моим мыслям произнёс он. И я, сама того не ожидая, выдохнула:

– Да…

Печальные звуки песни стихли, и снова загремели барабаны. Он потянул меня на себя, вовлекая в безумный танец. Огни мелькали теперь со всех сторон, но я не замечала вокруг себя ничего, кроме жара его рук и блеска его глаз, смотревших на меня. Страха не было. Я знала, что он прав. Всё это время я ждала только его. Всё это время мне нужен был только он, и если могла у меня когда-нибудь быть семья – этой семьёй тоже был один он.

Глава 9

Наутро я, разумеется, не выдержала – едва в окнах забрезжил рассвет, ненадолго окунулась в душ, погладила загадочную символику, образовавшуюся на попе, и, натянув поверх неё узкие джинсы, стала выбираться на лестничную клетку.

Дверь моей квартиры тут же столкнулась с другой – открывшейся дверью соседней квартиры.

– Ой… – только и сказала я.

– Выходи, – послышалось из-за двух слоёв дверей.

– Да я, собственно, и не собиралась никуда…

За дверью поскреблись, Денис захлопнул свою дверь и, прежде чем я успела то же самое сделать со своей, перехватил её за внешнюю ручку.

– Диана, ты ничего не хочешь мне объяснить?

Я смотрела куда угодно, только не на него.

– А ты хочешь что-нибудь объяснить мне? – спросила я наконец.

– Пойдём, пройдёмся. Вдоль реки.

Я кивнула и, подхватив куртку с обувницы, вынырнула за дверь.

Мы спустились вниз в молчании и в молчании направились к берегу, ходу до которого было несколько минут.

Я выбрала эту квартиру именно потому, что под боком находилась река – но на деле была здесь, у воды, всего пару раз. Постоянно было не до того. Постоянно казалось – «как-нибудь потом».

И сейчас я, пожалуй, была рада, что это «потом» наступило именно тогда, когда в мою жизнь вошёл Денис. Всё, окружавшее нас – солнечный свет, покрывавшаяся ржавчиной листва, лай собаки на соседней аллее и голоса детей, доносившиеся из-за деревьев – всё казалось новым и настоящим, каким я не видела эти улицы и этих людей никогда.

– Денис, что ты делаешь со мной? – спросила я, не до конца осознавая, что говорю вслух.

– Я думаю, ты знаешь это и сама.

Денис остановился и посмотрел на меня. Он стоял, убрав руки в карманы, уверенный и надёжный, как скала. Знать бы ещё, что вся эта надёжность – для меня.

Я отвернулась, делая вид, что очень увлечена разглядыванием воды.

– Мне кажется, ты не доверяешь мне, – сказал он, пристраиваясь рядом со мной.

– Нет, не доверяю, – я качнула головой

– Что я сделал не так?

Я помолчала, а потом повернула голову и вгляделась в его сизо-дымчатые глаза.

– А что ты сделал, чтобы я могла довериться тебе? Ты ничего не говоришь о себе.

– Ты тоже всё время отвечаешь вопросом на вопрос.

– У меня есть причины, – возразила я.

– Ты не привыкла впускать посторонних в свою жизнь.

– Наверное… да.

– Почему ты не допускаешь, что и я такой?

Я молчала, понимая, что Денис, по большому счёту, прав. Я ничего не могла требовать от него. Тем более не могла требовать того, что не готова была дать сама.

– Кто-то должен сделать первый шаг, – возразила я.

– И я мужчина – поэтому ты считаешь, что инициатива за мной. Ок. Но… видишь ли, в моём случае сделать это будет довольно тяжело.

Я подняла бровь.

– Тебе, наверное, трудно понять…, но ты вряд ли поверишь тому, что я расскажу.

– О, это я понимаю как раз очень хорошо! – из моего горла вырвался нервный смешок. Я несколько секунд вглядывалась в его глаза, силясь отыскать там ложь, а потом отвернулась и снова сосредоточила взгляд на воде. – У тебя бывает такое чувство, – после долгой паузы спросила я, – что никто не знает тебя по-настоящему? И что ты не можешь открыться никому, даже тому, кого хочешь видеть рядом с тобой.

Конец ознакомительного фрагмента.