– Поверженный, но не побежденный, да? – сказал он.

На станции стало темнее – поднимающийся дым заволок оставшиеся целыми светильники.

Кто-то закашлялся. Унаха-Клосп повернулся и увидел, как из ниши в стене выбирается Перостек Бальведа. Голова ее была вся в крови, а кожа стала пепельной.

– Еще один выживший, – сказал автономник – больше себе, чем женщине.

Он подплыл к ней и помог подняться, выставив силовое поле. Женщина задыхалась от дыма. Из ее лба сочилась кровь, на спине куртки виднелось красное пятно.

– Что… – закашлялась она. – Кто еще?

Ноги под ней подгибались, и автономнику пришлось поддерживать ее, когда она перебиралась через обломки вагонов и ошметки рельсов. Повсюду на полу валялись куски породы, сбитые со стен.

– Йелсон погибла, – деловито сообщил Унаха-Клосп. – Вабслин, скорее всего, тоже. Хорза пытается догнать Ксоксарле. Ничего не знаю об Авигере – не видел его. Разум еще жив, как мне кажется. По крайней мере, он двигается.

Они подошли к Разуму. Тот лежал, то приподнимаясь, то опускаясь одним своим концом, словно пытался подняться в воздух. Бальведа хотела было дотронуться до него, но Унаха-Клосп отстранил ее.

– Не трогайте его, Бальведа, – сказал он, силовым полем удерживая ее на платформе. Она споткнулась на обломках и закашлялась. Лицо ее исказила гримаса боли. – Вы задохнетесь, если останетесь здесь, в этой атмосфере, – мягко сказал ей автономник. – Разум сам сможет позаботиться о себе, а если нет – то вы вряд ли ему поможете.

– Я в порядке, – сказала Бальведа.

Она остановилась, выпрямилась, на лице ее появилось спокойное выражение, кашель прекратился. Автономно тоже замер, глядя на нее. Женщина повернулась к нему, дыхание ее нормализовалось, и, хотя лицо оставалось пепельно-серым, взгляд прояснился. Она вытащила руку из-за спины, сочившейся кровью, другой рукой попыталась отереть лоб и глаза, окрашенные красным.

– Ну как, видите? – улыбнулась она.

Но тут глаза ее закрылись, она согнулась, ноги ее подкосились, и она повалилась на каменный пол.

Унаха-Клосп подхватил Бальведу, прежде чем ее голова коснулась пола, и понес с платформы через первый ряд дверей, ведущих в пультовые и жилой отсек.

Не успели они пройти по туннелю и десяти метров, как Бальведа, оказавшись на свежем воздухе, пришла в себя. Позади слышались взрывы. Воздух в туннеле пульсировал, как огромное, неровно бьющееся сердце. Мигали огни. Со сводов стала сочиться вода, потом она полилась струями.

«Хорошо, что у меня антикоррозийное покрытие», сказал себе Унаха-Клосп, плывя по трубе в пультовую. Удерживаемая силовым полем женщина пошевелилась. Автономник услышал звук выстрелов из лазерного ружья, но из-за шума, доносившегося спереди, сзади и сверху, через вентиляционные шахты, определить, где стреляют, он не мог.

– Ну, видите… я в порядке… – пробормотала Бальведа.

Автономник отпустил ее. Они уже почти добрались до пультовой. Воздух здесь тоже был свежим, а уровень радиации – ниже. Новые взрывы сотрясли станцию. Волосы Бальведы и мех на ее куртке трепыхались в струях воздуха, с них слетали клочья пены. Капли воды барабанили, разбрызгиваясь по полу.

Автономник вплыл в пультовую. Освещение здесь не мигало, воздух был чистым, а помещение – сухим. Вода сочилась на пластиковый пол только с тела женщины и с его собственного корпуса.

– Вот так-то лучше, – с этим словами Унаха-Клосп посадил женщину на стул.

Стены и воздух вздрогнули от новых взрывов.

Огни на всех консолях и панелях замигали, засветились.

Посадив агента Культуры, автономник мягко согнул Бальведу, так что ее голова оказалась между колен, и пустил ей в лицо струю воздуха. Взрывы продолжались, сотрясая воздух в комнате, как… как… как будто кто-то топал ногой.

Топ-топ-топ. Топ-топ-топ.

Унаха-Клосп распрямил Бальведу и собирался поднять ее со стула, когда внезапно раздались и стали громче шаги за дальней дверью, больше не заглушаемые взрывами на станции. Затем дверь распахнулась, и раненый Ксоксарле, хромая, ввалился в комнату; с тела его стекала вода. Он увидел Бальведу и автономника и направился прямиком к ним.

Унаха-Клосп ринулся вперед, целясь в голову идиранина. Ксоксарле поймал машину одной рукой и швырнул ее на консоль, разбив несколько экранов и панелей, которые испустили фонтан искр и облако едкого дыма. Унаха-Клосп там и остался, окутанный дымом и наполовину впечатанный в оплавившийся и потрескивающий пульт управления.

Бальведа открыла глаза и оглянулась; лицо у нее было окровавленное, безумное и испуганное. Она увидела Ксоксарле и бросилась ему навстречу, открыв рот, но разразилась кашлем. Ксоксарле схватил ее, прижал руки к бокам, оглянулся на дверь, сквозь которую ворвался в комнату, замер на секунду, перевел дыхание. Он знал, что слабеет. Его спинные кератиновые пластины были почти насквозь прожжены выстрелами мутатора, повреждена была и нога, сильно замедлявшая его движения. Гуманоид скоро доберется до него… Он заглянул в лицо женщины и решил не убивать ее сразу.