В первом отсеке В первом отсеке, когда рефрижератор врезался в лодку, ужинали торпедисты и приписанные к их баку метристы, трюмные и акустики. Раскладной столик с посудой полетел под стеллажные торпеды, погас свет, и всех швырнуло на задние крышки торпедных аппаратов. Удара о грунт никто не почувствовал. Только со свистом пошел по вдувной вентиляции воздух. Магистраль перекрыли.

Распахнулась переборка, и в круглую дверь пролез начальник штаба. Был он бос и бледен, держался рукой за больное сердце. Каравеков с трудом лег на подвесную койку и отдал единственное распоряжение: "Выпустить аварийный буй". Матросы открутили стопор, и большой красный поплавок с телефонной трубкой внутри всплыл на поверхность.

Дверь за Каравековым задраили и никого больше не впускали.

Командир отделения метристов старшина 2-й статьи Лукьяненко снял трубку межотсечного телефона, прощелкал переключателем по всем семи позициям. Отсеки молчали - третий, четвертый, пятый, шестой... Вдруг откликнулся последний - кормовой - седьмой. Ответил закадычный друг Лукьяненко Слава Костылев, командир отделения трюмных.

– Серега, как у вас?
– спросил Костылев.

– Нормально. А у вас?

– Нас топит, - ответили из седьмого.

– Сколько у вас народу? Включайтесь в "идашки"!

– Четверо нас. У Рябцева нет "идашки".

– Ребята, - кричал Лукьяненко, - затапливайте отсек и выходите через аварийный!

Чтобы открыть аварийный люк, нужно было сравнять давление в отсеке с забортным, а для этого частично затопить отсек. Но на клапане затопления не оказалось барашка. Того самого барашка, за который хватаются пальцы, чтобы провернуть шток клапана. Кто и зачем его снял, кому он помешал? Теперь эта копеечная деталька стоила целых четыре жизни!

– Ребята, - орал в трубку Лукьяненко, - топите отсек через любое отверстие!

Поздно. Матросы стояли по пояс в воде. В темноте не удалось найти приставной трап к тубусу люка. Костылева подсадили на руках. Тот бил кувалдой в рукоятку запора, но открыть так и не смог. От деформации прочного корпуса - удар рефрижератора был слишком силен - запор заклинил намертво. Позже, когда лодку подняли, даже сверху люк отдраили с превеликим трудом - ломом.

На исходе сороковой минуты телефонная мембрана донесла до Лукьяненко слабый голос Костылева:

– Серега, прощай... Дышать больше нечем...

И всплеск воды - швырнул трубку в воду.

Их так и нашли, всех четверых, под тубусом аварийного люка. Единственное, что они успели сделать, - выпустить кормовой буй, и тот вкупе с носовым четко обозначил на поверхности положение затонувшей субмарины.

21 октября. 20.30. Борт С-178

Прошло уже два часа, а переборочную дверь в первый отсек им так и не открывали. Кубынин почти отчаялся: ведь не вышибешь же 300-килограммовую круглую дверь из литой стали! Сколько ни рвал рычаг кремальерного запора стальная кривулина толщиной с руку не подалась ни на миллиметр. Видимо, с той стороны сунули под зубчатку болт. И тут он услышал голос старшины 2-й статьи Сергея Лукьяненко. С Лукьяненко у старпома, несмотря на огромную разницу в служебном положении, отношения были почти приятельские. Их связывала общая страсть к автомобилям.

– Сережа!
– прокричал Кубынин тезке.
– Будь другом - открой!

И Лукьяненко открыл.

Взбешенный старпом ворвался в отсек.

– Где начальник штаба?

Ему кивнули на койку, где, поджав под себя босые ноги, лежал Каравеков. Кубынин поостыл.

– Что, Владимир Яковлевич, плохо?
– спросил старпом.

– Плохо... Сердце прихватило.

Каравеков вообще не отличался здоровьем. Весь недолгий поход глотал таблетки. Он уже неделя как списался на берег, но в штабе упросили сходить в море в последний раз...

Старпом схватил телефонную трубку - надо было срочно позвонить в седьмой отсек, растолковать задраившимся там матросам, как выходить из лодки. Но мембрана доносила только бульканье пузырей. Эх, впустили бы в отсек на часок раньше! Старпом не сомневался, что смог бы помочь отрезанным подводникам дельным советом. Однако надо было думать теперь о живых... Их в носовом отсеке скопилось тридцать две души. Люк между первым и вторым оставили открытым.

Во втором каким-то чудом ещё светилась лампа-переноска. Но скоро погасла - центральный пост затопило полностью. Теперь мрак едва рассеивала только крохотная лампочка подсветки вольтметра на панели радиосигнального устройства (РСУ). Командир боевой части связи и радиотехнической службы капитан-лейтенант Иванов установил связь с поверхностью (носовой буй работал как антенна). Сверху, из мира живых, им сообщили, что на подходе спасатели "Жигули" и "Машук", а главное - спасательная подводная лодка "Ленок". Спешат также большой противолодочный корабль "Ворошилов" с вертолетом на борту и катер командующего Тихоокеанским флотом "Тайфун". В отсеках приободрились.

– Спасут, ребята!
– сказал старпом.
– Только без паники! Иначе хана.

Предупреждение это относилось в первую очередь к москвичу радиотелеграфисту Пашневу и рулевому-сигнальщику Хафизову, которые нервничали больше всех. Тем временем механик Зыбин пересчитал дыхательные аппараты. Не хватало десяти "идашек". К тому же некоторые гидрокомбинезоны прогрызли крысы.

Сообщили на поверхность, что для выхода из лодки необходимо ещё 10 комплектов. Сверху их пообещали передать через торпедные аппараты, как только придет "Ленок" с водолазами.