Фасады едва видны из-за заборов. Каждый такой особняк сам по себе крепость. В них могут укрыться защитники города, если вовремя не бросить факел на солому.

Огонь – он приведет город к гибели. Огонь, пришедший с моря. Печально, что придется бросать Саганис в жертву огню, но иного пути Хенельга не видела.

Особняк не производил впечатления. Простой вход, небольшой двор, а за домом сад, где началось пиршество. Аристогитон обманул, собравшихся все же развлекали девицы в легких одеяниях. Флейтистки и танцовщицы, словно цветы и венки на головах пирующих, служили украшением. Вид полуобнаженных женщин не распалил мужей.

Разговоры велись в основном вокруг торговых дел. Монологи разбавляли паршивыми декламациями. Эти люди следовали моде и постоянно сочиняли. К счастью, до издания своих виршей они не додумались.

В кругу друзей не находилось достойных критиков. Кроме Хенельги и других рабов, но они помалкивали, зная, что их мнение свободным ничуть не интересно.

Пирующие расположились на трех больших ложах. Аристогитон находился по правую сторону от хозяина на почетном месте. Хенельга сидела перед ложем на жестком табурете, ее колени упирались в столешницу.

Гостей баловали скромным угощением. Из кратера лилась вода с одной, двумя каплями вина.

Хенельга приглядывалась к хозяину дома. И первая, и вторая молодость прошли у него. Время и ветер смели с его головы все волосы, а оставшиеся выбелило. Этот человек не утратил зоркости глаз и ясности ума. На все вопросы он отвечал сразу, почти не задумываясь.

Торговлю он вел на юге, его суда заходили в Виорент, пересекая канал. С севера данай вывозил соленую рыбу и зерно – основной продукт экспорта Саганиса. Ни янтарь, ни меха, ни рабы так не ценились, как зерно. У этого товара только один недостаток – огромные объемы.

Обеспечение южных полисов едой основная обязанность колоний.

Разрастающееся население, готовящееся к войне, потребляло сотни тысяч медимов зерна. Один полис мог съесть корабль за день!

К сожалению, имени этого человека Хенельга не узнала. Пирушка друзей, которые друг друга знали, а рабыню никто не подумал знакомить со свободными. Она была предметом, что украшала стол. Возможно, Хенельга сейчас смотрела на своего нового хозяина.

Наконец, речь зашла и о ней.

– Вот мое сокровище, что боги послали в великой милости своей в мой дом, – сказал Аристогитон, указывая пальцем на женщину.

– Что ж, ее тело подстать тем творениям, что ты нам преподносил, – отметил один из гостей.

Он достал подвеску, на которой болтался священный карп. Хенельга узнала свою поделку. Как забавно, но именно священная рыба Мефона теперь находилась на шее даная. Скорей бы он вышел в море, эта подвеска станет камнем, что утянет его на дно во дворец Хозяина.

– Да, творить прекрасное прекрасным невозможно, – говорил другой.

– Напоминает мне коня, что своей формой отличен от человека…

– Естественно!

– А значит, конь не идеальное существо. Однако же, он прекрасен в беге своем, а как мы радуемся, видя двойку несущихся к финишу победителей.

– Заслуга в победе не только у тягловых животных, как фаланга без стратега, они не пришли бы к финишу первыми.

– Потому венком награждают возницу, а не коня.

– Потому и мы наградим нашего друга венком, – провозгласил хозяин дома, поднимая кубок, – того самого друга, готового разделить успех с равными. Он пробудил спящий в женщине успех.

– Право же, я только раскрыл ее таланты, – скромничал Аристогитон.

Как бы он ни спорил, но венок из местных цветов стал украшением его головы. Пирующие принялись петь песнь, прославляющую богиню Победы. Хенельга украдкой закатила глаза.

Не сказать, что ее смутила слепота данаев, но их общая окостенелость буквально сводила с ума. Значит, она всего лишь лошадь, которую мудрый хозяин поставил под ярмо. Сама лошадь до такого счастья не додумается.

Злости Хенельга не чувствовала. Узкий пояс не позволял ей появиться. Пояс придуман, чтобы держать спину прямо, поддерживал грудь.

Закончилась песнь, осушены кубки, пирующие продолжили беседу:

– Славная удача, подарок богов, почему ты дал ей имя Фризия? – спросил хозяин.

– Полагал, что она из окрестных варваров, – ответил Аристогитон, принимая кубок.

Виночерпий закончил раздачу и вернулся на место. В разговор мужей он не вмешивался, хотя и был свободным, но самым молодым среди них. Он встретился взглядом с Хенельгой и тут же отвел его.

Видать, потянуло на экзотику.

– Нет, местные не искушены в искусстве резьбы.